Форум » О фильмах и актерах трилогии » Делимся информацией о фильмах и актерах - 2 » Ответить
Делимся информацией о фильмах и актерах - 2
Lana: Продолжение предыдущей темы. Здесь будет размещаться информация о фильме и актерах : статьи, фотографии, интервью.
Lana: Кинофестиваль в Выборге "Окно в Европу". На праздновании 20-летия фильма «Гардемарины, вперед!»
Lady Shadow: Спасибо, Lana
Freelancer: Lana, спасибо за интересный материал!
Звезда моя: Lana, спасибо!!
Звезда моя: Владимир Шевельков "Сейчас от рекламы тошнит" (10.09.2007) "Гардемарин" Никита и Фрэнсис из "Сердца трех" снимал рекламу пива и клипы Булановой, придумал метод бросить курить, перестал писать стихи, поработав в общепите, зато написал роман об уродливых людях. - Не скрываю любопытства, как Владимиру Крайневу удалось уговорить вас сниматься в его фильме, принимая во внимание вашу нынешнюю разборчивость. - Мы с Крайневым впервые встретились на "Операх" - он был единственным изо всех режиссеров, которые снимали "Оперов" режиссером. Все остальные были клоунами... Да и историю фильма я тоже знал. Так получилось, что у меня была возможность ознакомиться со сценарием раньше – я взял его на производство, но дальше дело не пошло. Я знал этот сценарий и эту роль, а когда мне еще и позвонил Крайнев: "Давай приезжай", я ответил – "Давайте!" Если бы я не был знаком с режиссером - не приехал бы. - В начале кинокарьеры вы говорили о том, что готовы играть кого угодно - будь то фашисты или подонки. Сегодня все иначе? - Сейчас ситуация поменялась. Ведь это было тогда - в той стране - в СССР. Я ведь артист той страны, этих то - нет. Можно считать, что я начал работать только два года назад - я новый артист, свежий. - Тем ни менее вы дебютировали достаточно жестко, предложив снять несколько серий "Оперов" за свое согласие участвовать в съемках… В "Здравствуйте Вам!" подобных историй не было? - Нет. Но я ведь уже снял две мелодрамы. А скоро приступаю к следующей работе. В "Операх" я снял пять двухсериек. - Почему не беретесь за прокатное кино? - Потому что чуть-чуть надо дорасти. Во-первых - пока мне не предлагали, точнее, было предложение, но оно слетело. Во-вторых - для этого нужен материал, а в-третьих - это не самоцель. Как говорится - будет что-то - будет и это. Должно придти время. Если будет сценарий, будет ситуация - буду снимать. Пока такой цели нет. Хотя, безусловно, можно считать, что прокатное кино - это пик режиссерской карьеры. Но при этом за него можно браться только тогда, когда есть что сказать, а если нечего говорить – зачем снимать. - Вам уже есть что сказать? - Есть идеи, сценарий. Но нужно до этого дожить. А сказать, конечно, есть что - я такой уже, знаете, несвежий. - Когда вы только преступали к режиссуре, у вас была серьезная мотивация - вам не хватало денег на хорошее кино. Неужели рекламный бизнес не позволяет заработать необходимой суммы? - Нет, конечно. Нормальное полнометражное кино стоит от полутора миллионов долларов (это сегодня), плюс понадобится такая же сумма, если не больше, - на рекламу. А если в этом кино еще и есть какие-то трюки или объекты вроде Гавайев, Арктики или Африки, за счет поездок цена будет еще выше. Поэтому, естественно, у меня таких денег нет. - Так что нынче, реклама обнищала? - Но я ведь занимаюсь не прокатом рекламы, а хорошие деньги в рекламе зарабатывает именно тот, кто занимается ее прокатом, тот, кто ее крутит. А тот, кто производит…мы же не экономим на производстве. У нас есть смета. Предположим, хорошая реклама стоит 150 тысяч - для нашей рекламы это очень приличный бюджет. И если при этом контора зарабатывает 10 процентов - это уже здорово. - Владимир, вы так и не ответили на вопрос о совместимых с вами персонажах. - Возвращаясь в кино, хочу выработать себе определенный психотип человека. Если я его выработаю, и он мне надоест - перескочу. Сейчас для меня важно, чтобы это были люди с умом, которые дружат с головой - этого мне хочется. К примеру, я могу быть гнусным, но разумным. Хотя, наверное, я не прав - все равно когда-то меня снесет. Это могут быть и фашисты. А могу и дураком попробовать быть, безумцем. Мне все равно. Сейчас мне как раз прислали сценарий: там такой глистный персонаж - глистным не хочу быть. Может быть, пока. - Наверное, когда вы вернулись в кино, сценарии так или посыпались. Или они приходили и в период вашего творческого перерыва? - Когда в 1992 году я закончил съемки, до 1995 еще что-то приходило. Сначала - по 19 сценариев в год, потом - по пять, по три, и потом все закончилось. До 2004 года не было ничего: были какие-то звонки, но все знали, что я не пойду. А потом ко мне пришел режиссер и сказал: "Давай, вписывайся - появились продюсеры" и я согласился. - Значит ли это, что вы сделаете паузу в рекламном бизнесе? - Нет. Я снимаю рекламу. Завтра ко мне в Киев приезжает исполнительный продюсер и режиссер монтажа, и мы склеим рекламу прямо здесь, а потом они уедут в Питер ее заканчивать. - Есть ли сейчас шедевры, способные повторить успех "Бочкарева" или "Люмине"? - Не знаю. Я считаю, что все это классика и думаю что это надолго. Такой себе рекламный "вечняк" - вечная история, от которой не стошнит. Сейчас же от рекламы тошнит. Противная, ее невозможно смотреть. - Тем не менее, реклама - единственный продукт, несущий позитив, которую с удовольствием смотрят дети. - Сейчас позитива меньше. Я считаю, что все стало намного хуже. Это связано с тем, что на место людей, которые принимали решения, хотели двинуться вперед и чего-то добиться: отрыть новую тему, новый магазин, новый завод, стали люди, которые пришли на работу в эти компании. И придя туда, они поняли, что это опасно: а вдруг я что-то захочу сделать, а это неправильно, - а у меня зарплата. Вдобавок к ним на помощь пришли люди из рекламных агентств, которые понимают, что у них тоже зарплата. Они объединились и поняли, что главное для них - это подписанные бумаги, опыт поколений: не надо рисковать, не надо прыгать, не надо удивлять, а делать жестко, конкретно и по схеме. И пусть это будет неэффективная реклама, он нее не будет никакого толку - все равно любая реклама работает, и такая тоже. Но при этом у них будет подписано на всех позициях и они сохранят свои зарплаты. - И что же с такими делать - как заставить их креативить? - Нужно, чтобы в рекламу опять пошли отважные люди, которые понимали бы то, что главное в рекламе – это идея, а не план рекламной компании. - У вас есть тематические барьеры: к примеру, политическая реклама? - Нет. Политической рекламой я занимался - делал ролик для одной из партий - было чудесно. Это была некая ирония: у меня был белый костюм Адидас, я ездил на Мерседесе… Но потом произошло страшное - я понял, что получаю слишком много денег и одновременно их все время мало - тогда я понял людей, у которых много денег. Как только их становится много - тут же понимаешь, что их нет. Сразу не хочется кому-то давать в долг, что-то с ними сделать. Но в результате я вышел из положения - я помог всем, с кем я был рядом. - Обычно актеры предоставляют выбор своим детям: вы же рискнули, сняв своего сына в собственной рекламе… - У меня был период, когда я не снимал никого из знакомых. Это длилось до тех пор, пока у меня не умер оператор, ему было за тридцать, и в этот момент, я понял, что нужно радоваться жизни. И если мне говорят: "Сними сына. Он может сыграть", надо брать его и снимать. Если появляется кто-то, кто может что-то сделать - пусть делает - иначе потом будет поздно. Можно стараться все время быть честным, упертым (это хорошо), но только не надо забывать, что жизнь идет. Нужно радовать людей, родственников и знакомых. Для моего сына это был очень нервный опыт. Он плакал. Снялся только в двух роликах - у меня и у другого режиссера. У меня все шло нормально, только он удивился, что я такой строгий, а когда он снимался не у меня - разрыдался: "Как же так. Надо мной смеются" (нужно было, чтобы над ним смеялись по сценарию). И когда ему сказали, что так и должно было быть, он ответил: "Все. Я больше ничего пока не хочу". Тогда ему было семь лет - в этот период можно – ему все равно, это сейчас - нельзя, сейчас ему нечего там делать. Нужно, чтобы он вошел в баланс с окружающей средой, потому что слава - тяжелое испытание. Не зря ведь говорят про огонь, воду и медные трубы. - Чем он занимается сейчас? С профессией не определился? - Нет. Но кино смотрит всерьез: видел много, и разбирается хорошо. Серьезный персонаж. Последний фильм, который ему особенно понравился – "Борат", хотя его можно смотреть только после восемнадцати. - Ваши фильмы смотрит? - Ему все равно. Советское и русское кино - параллельное для него искусство: андеграунд какой-то, не серьезно. - Не вы ли подтолкнули его к таким выводам? - Я считаю, что можно что-то сделать, но все не так просто. Как можно на фоне "Властелина колец" всерьез смотреть на наше кино? Вот драма - другое дело, но драма пока его не интересует. Он недавно нашел моих "Бешенных псов", звонит мне: "Папа, нашел тут у тебя кино. Можно – посмотрю" – "Посмотри". А через полтора часа звонит: "Слушай, какое кино сложное!" А я про себя подумал - хорошо. - Кстати, Бортко, который снял Абдулова в роли вашей мечты, сейчас тоже находится в Киеве. Вы то на него из-за Коровьева не обижаетесь? - А что обижаться? Они ведь мне предлагали роль Латунсконго, но Латунский мне не интересен. - Принципиально - только Коровьева? - Я ведь знаю, что с ним нужно делать. - А что делать, чего не сделал с ним Абдулов? - Коровьев - это рыцарь. Он, пожалуй, самый сильный персонаж в свите Воланда. Он не просто самый сильный, он как терминатор, самый главный и самый здоровый. Он самый мощный: он решает любые вопросы. Но он выбрал для себя образ дохлого червяка - смешного персонажа. - Но только физиологически. - Специально! В этом и загадка. При внутренней сумасшедшей энергии он позволяет быть себе таким, и ведет себя так. Коровьев - не просто клоун. Он клоун, который знает, почему он так себя ведет. Именно этим для меня была интересна эта роль - можно вести себя как угодно, делать что угодно, и именно потому, что ты знаешь кто ты. - Выходит, что Бортко пошел кратчайшим путем - выбрал худого и длинного? - Думаю, что он пошел другим путем - собрал звездный состав и снял кино. При этом на мой взгляд, использовал людей, которых в этом составе надо было снимать хотя бы 20 лет назад. - А себя вы звездой не считаете? - Считаю. Но в данном случае меня там не было. На мой взгляд, все они староваты, все до одного, разве что за исключением Азазелло и Анны. - Что делать в ситуации, когда зритель по-прежнему хочет звезд, а сам режиссер - свежих лиц? - Нужно искать новых актеров и снимать их. А почему нет? Как режиссер ты имеешь на это право. Это полнейшая ерунда, когда говорят, что это звезды, а больше никого нет. Они есть. Безусловно, люди, которые сейчас работают на студиях, менее профессиональны, чем были раньше в кино - они не имеют специального образования, хотя и учатся потихонечку - уже немножко просыпаются. Все равно, когда фильм снимают под заказ, должны пройти кинопробы, на которых все видно. И режиссер должен иметь собственный вес. - А для самого режиссера, какой способ обучения продуктивнее сегодня - упасть на хвост мастеру или режфак? - Сейчас, в наших условиях, очень важно иметь профессию - быть производственником. Потому что режиссер - в большей степени не чутье или талант, а профессия. И тогда ты снимаешь то, что ты должен снимать: не снимаешь ничего лишнего, не мучаешь никого, знаешь, как дойти до этой цели наикротчайшим способом. Можно, конечно, учится: мучить людей и за счет этого самореализововаться - в нашем кинематографе много таких имен. На западе таких нет. Нет этого безобразия, когда режиссер работает не по плану, а творит на площадке. Твори дома! Твори с женой! А у студентов или тех, кто только хочет этим заниматься, сейчас есть куча вариантов. Сегодня все доступно. Хочешь снять кино – возьми себе видеокамеру, поставь себе на компьютер Премьер, и считай, что ты можешь снимать кино. Раньше это не было настолько доступно. И сняв первое кино, ты все поймешь, даже если оно будет длиться всего минуту. Сейчас все инструменты, из которых делают кино, валяются под ногами. Мало денег - идешь в магазин, покупаешь газету "Из рук в руки" и берешь там камеру. А если у тебя нет денег - приходишь к приятелю и говоришь: "Дай камеру". Покупаешь пленку, вставляешь и, пожалуйста - снимай кино. Нет компьютера - иди к приятелю или устройся сторожем к кому-нибудь в контору, там поставь Премьер и клей свое кино. - Почему ваш период клипмейкерства длился так недолго? У вас ведь даже была любимая героиня - Буланова, для которой вы сняли пять клипов. - А с Булановой так вышло. Я хотел с ней познакомиться, а при знакомстве она предложила поснимать - я поснимал. Дальше были еще какие-то контакты, но это уже не было интересно. Музыкальное видео - комформистско-технологическая история. Я не чувствую этот вид и не понимаю, зачем в него нужно углубляться и в нем сидеть. - Если сейчас все-таки кто-то понравится - снимете для него клип? - Лучше я сниму кино. Это намного интереснее. - Но ведь звезд можно снять и в роли самих себя. - Если это будет честная история и этот человек мне подойдет - почему бы и нет. Но специально под кого-то придумывать не стану. В этом смысле у меня есть опыт. У меня были предложения снимать звезд мирового уровня в определенном виде искусства. Но, пообщавшись с этими людьми, я отказался от съемок. Не хочу. Какие бы они ни были. Я знаю, что все это будет продано, что можно заработать денег и прославиться, но не хочу. - Так, если искать достойного человека, долго перебирать придется. - А я и не буду его искать. Я лучше получу материал и уже под материал что-нибудь придумаю. У меня был один проект под Валуева. Посмотрим. Он интересный персонаж. - У вас был непростой театральный опыт: вы утверждали, что если ты живешь на сцене - твою игру называют …, а стоит проорать – постановщик сыплет комплиментами. Сейчас вы не думаете о том, чтобы вернуться в театр? - Вряд ли. Театр - не мой мир. Единственный вариант для меня - заниматься антрепризой. Недавно мне предлагали антрепризу - я отказался. А потом подумал, может быть, зря. Другое дело: то, что я тогда оценил - это та самая часть профессии. Что не надо затрачиваться глобально. Точно так же, как в режиссуре - надо наверняка знать, что ты хочешь делать. Не надо себя накачивать. Лучше сделать это технически хорошо. Как женщины это умеют делать - раз - и переключились. А мужики абсолютно все тупые. Они мало понимают в жизни... - Почему тогда женщин так мало снимают? Благо, что у героев-мужчин есть возлюбленные… - Это же естественно. Ведь, так или иначе, мужчины придумали искусство. Они придумали его для женщин. И основными потребителями являются женщины, как и результатом труда в искусстве являются женщины: я пошел на работу, сделал что-то - получил что-то - и принес женщине. Естественно, большее количество людей, интересующегося творчеством в процентном соотношении - это женщины. Ну и зачем делать для трех мужиков, когда есть 50 женщин. Все равно красивее женщин на свете уже ничего не будет. И если случится так, что нас поменяют местами и скажут, что теперь мужики самые красивые: мы будем носить юбки - и вы будете реагировать на нашу внешность, тогда да - вы будете мучиться, бегая за нами. А мы будем краситься, распускать и завязывать волосы, махать короткой юбкой… - А как вы покоряете женщин? - Не знаю. Думаю тем, что я не скрываю того, что мне нравится. Вы же это чувствуете? - Вы даете Ей понять, что… - Я не имею права никому давать ничего понять. Ведь все равно все решают женщины, а мы только ходим рядом и ждем, когда нам скажут: "Можно". - А почему вы не читаете своих стихов? Вы ведь пишете? - Уже нет. А когда-то я читал. У меня даже песни были – я писал музыку и пел, и все было хорошо. Я все это потом записал и послушал и с тех пор не пою. А потом, немножко поработав в общепите с братом, простояв за стойкой полгода, я настолько насмотрелся реалий жизни… Причем я пришел туда именно с этой целью - подопуститься. Скоро будет 20 лет с тех пор, как я не пишу стихов. И не надо. - Барная стойка отбила всякую романтику? - Да. Все эти люди, которые туда приходили, отбили всякое желание заниматься поэзией. - Поэтому вы перешли к прозе? Меня удивила тематика вашего романа "Модерн"… - Все это моя социальная ответственность. Я искал причину - почему у нас такая уродливая страна, почему нами управляют такие уродливые люди, почему они думают не о том, о чем они должны думать? Почему они не хотят, чтобы им поставили памятник, их именем назвали улицу, школу? Почему они не открывают больницы, почему они занимаются непонятно чем? Почему у них нет амбиций попасть в вечность? - Я бы не сказала, что у Путина нет этих амбиций. Он вполне мог поставить себе памятник. - Сам - это отдельный вопрос. Посмотрим, что будет в ближайшее время. По моим представлениям все идет так, как оно должно было быть. Открыли деньги и сказали: "Ребята, есть деньги", после этого сказали: "Ребята, давайте заниматься частным бизнесом", но не сказали, что есть нефть, газ, золото, алмазы, полезные ископаемые, высокие технологии и связи. А отдали людям общепит, причем не само здание, а только возможность торговать в нем пирожками. Пожалуйста - занимайтесь извозом, катайтесь на машинах, а чтобы у вас не было желания думать о том, что есть нефть, газ, уран и золото-бриллианты, мы выпускаем на вас людей, которые хотят наживы, группировки. Лишь бы люди, которые начали снизу не попали в эту среду, а те, которые это организовали, - попали в другую. Все это было для меня понятно – что Эти уйдут и возьмут с собой все, что они решили взять, а людям они дадут только то, что они смогут взять. Но также ясно было то, что рано или поздно наверху произойдет расслоение – они поймут, что незачем давать всем, а лучше делиться с меньшим количеством людей - и начнут всех их опять собирать обратно. А кто сможет их собрать? - только КГБ, которое знает, кто убил, кого убил, когда убил, откуда он пришел, куда он ушел… Все понятно - схема действует. Теперь пришло время подмести и этих, и забрать себе все что нужно. Теперь посмотрим, что будет дальше. Смогут ли они ввести это в государственное управление (это они смогли), но как они распорядятся средствами: будут ли они получать сумасшедшие прибыли за управление, как менеджеры, управляющие компанией, из трубы которой идет нефть. Любой дурак может управлять компанией, из трубы которой идет нефть - шейхом может быть каждый. Лишь бы его не убили - это уже другой вопрос. Посмотрим, что будет дальше. Если они смогут часть прибыли раздать людям, как это сделали, к примеру, в Норвегии или Кувейте - будет здорово. Тогда Путину можно будет поставить огромный золотой памятник - я сам лично внесу деньги на строительство и даже готов строить его. Потому что я буду знать, что у нас будет другая страна. Не та, в которой мы все время жили: феодальный строй, при котором феодал, а сейчас губернатор или мер, разрешает на своей территории открыть предприятие, решая при этом - будешь ты там работать или нет. И менты, которые занимаются не охраной народа, а охраной феодала… - И после этого вы продолжаете снимать политическую рекламу. - Да. Но я снимаю политическую рекламу отчасти и на эту тему. Например, стоят ребята: курят и пьют пиво, и один из них выбрасывает бутылку в воду. А мимо бежит человек - и он как дал ему "пендыль" - и побежал дальше. Суть в том, что если ты это делаешь - получаешь. Я снимал ее три-четыре года назад. В этих сюжетах не было ничего такого - "ровняк". Например, бабушки, которые смотрят на подростков и возмущаются: "Противные! Подонки" А подростки идут - едят мороженное и фантики из-под него бросают в урну. И больше ничего не происходит. При этом бабушки понимают, что они не подонки, и эти понимают, что мы не дураки. Что в этом такого? - Возвращаясь к теме памятников, сейчас их ставят в большей степени людям искусства. - А Собчак в Петербурге? - Это исключение. Можно представить ситуацию, в которой вы попадаете в ту же Москву, и видите памятник Лужкову? - Не знаю. Я не москвич, но о Лужкове я слышал много мнений …и так все понятно. Это их дело. Они сами строят свой город, который они разрушили, поменяли. В определенной степени, Москва - тоже месторождение нефти и газа. В ней кусок земли отрезал - и продал его за сумасшедшие деньги, построил дом - и он принес тебе космические прибыли. Естественно, зачем охранять памятники архитектуры, когда их можно сломать и на их месте построить что-нибудь новое. Слава Богу, у нас, в Питере, такого не происходит - пришла Матвиенко, тетя, которая… хорошая. Мне она нравится. - А сами вы в недвижимость вкладываете? - Нет. У меня есть квартира, и я купил еще комнату в соседней квартире - осталось купить еще одну комнату - попробую объединить две квартиры. - А загородом. Под Киевом, например. - Нет. Под Киевом далеко. Этим ведь надо управлять - у меня нет такой возможности - иметь здесь усадьбу. А кто в ней будет жить? Приехав в Киев этой весной, я удивился - все хорошо, душевно, правильно и перспективно. Пыли нет. Это удивляет. Чистые машины ездят. - Вы все еще играете в футбол в актерской команде? - Да. В конце октября к нам должны приехать итальянские музыканты - будут игры. - А с хоккеем что? - В хоккее перерыв, но, в принципе, уже можно начинать. Из-за что мне сломали шайбой нос, я испугался и долго не играл. Но сейчас понимаю, что можно опять начать. Хоккей - контактная жесткая игра, и шайба летает. А если ты думаешь о том, что ты каким то образом можешь зарабатывать лицом, надо быть осторожным. Поэтому я и сделал перерыв. А сейчас уже можно попробовать побегать, естественно, на своем деревенском дворовом уровне: собрать таких же пенсионеров, как и я и побегать. - Наверное, раде этого вы отказались от своих вредных привычек? - В ноябре будет четыре года, как я не курю, а до этого курил 25 лет. А бросил потому, что понял, что это бессмысленно. Но мне немножко повезло. Я бросал два раза - не курил по полгода, а в нервных ситуациях снова начинал. Курил много: по две пачки в день, по две сигареты одновременно, увлеченно. Так же и кофе по утрам с сигареткой, как у всех. Потом до меня стало доходить, что это неправильно и я вдруг заметил, что после курения у меня болит голова. Так я все облегчал сигареты, пока не дошел до самых слабых. Но все равно голова болела. Я думал - что же делать, как быть - выпил коньячку - и все прошло. Тогда стало понятно, что после того, как покурил, нужно обязательно выпить. Круг замкнулся. Выходило, что если я хочу покурить, надо пить. И, взвесив все, я в один день закончил эти танцы. Сигареты - это ужасно. С высоты своего бросания курить и 25-летнего стажа курца, считаю, что это одна из самых дебильных привычек, которые только существуют у людей. Она настолько идиотская! Она сажает энергетику, она портит воздух, создает дискомфорт, изменяет структуру организма, вызывает аллергию, как это было у меня (через три месяца, как я бросил курить, ко мне пришла аллергия - я стал чихать от собственной кошки, я не мог вообще жить - ел таблетки год). Но самое страшное: первые два месяца, когда я не курил, я почувствовал, что я отупел…, а потом раз - и все вернулось, а вслед за этим вернулась энергия, которой не было последних 15 лет. - Помимо сигарет, что-то себе запрещаете? - Сейчас мой организм изменился. Видимо, после сорока начинаются определенные проблемы. Надо быть аккуратнее с моей многолетней привычкой: несколько лет подряд я выпивал на ночь литр молока и съедал большую шоколадку. Сейчас это надо делать осторожнее. И надо заниматься физкультурой. Если раньше я занимался спортом тогда, когда хотел, то сейчас нужно делать хотя бы зарядку.
Lady Shadow: Звезда моя Спасибо!Спасибо!Спасибо!!!
Анастасия: CПАСИБО!!!!
Звезда моя: Утащила фоту с чужого форума - не смогла удержаться Несмотря на плохое качество, думаю, все узнают, кто на снимке И еще одна:
Lady Shadow: Звезда моя какая прлесть... Последняя фотка просто замечательна.
Анастасия Ягужинская: Великолепные фотографии!!!!
Анастасия: Благодарю!!!!
Звезда моя:
kostochka: Кстати это фото с сайта http://www.zhigunov1.narod.ru. У меня оно появилось благодаря журналу "Пионер"
Звезда моя: Не знаю уж, где появилось раньше. Я взяла из чьего-то блога, там тоже "Пионер" как источник указан. Я же у вас не пишу, что многие фото к фильму "Гардемарины, вперед!" взяты с нашего сайта?
kostochka: А я не против обмена.Берите, мне не жалко.
Звезда моя: Да я-то тоже не против, но повторяю, последнюю фотку я нашла в чьем-то блоге. Да и вам можно было хотя бы указать, откуда взяты фотки. Мы все ходим по одним и тем же сайтам, все равно рано или поздно я бы заметила наши у вас. А вообще-то, спорить наверно бессмысленно. Все равно все мы работаем на то, чтобы поклонники могли видеть новую информацию, и в конечном счете не так уж и важно, у кого именно они ее получили...
Lana: Журнал ОК № 39 27 сентября 2007
Анастасия Ягужинская: Спасибо за фотографии!!!!!
Звезда моя: Спасибо! А само интервью не выложите?
Lana: Дмитрий Харатьян. Откровения гардемарина Журнал ОК № 39 29 сентября 2007 Его всегда считали романтиком, положительным героем, хотя на самом деле Харатьян может сыграть и неоднозначных персонажей, как, например, в сериалах «Московская сага» и «Другая жизнь». Но в любом случае даже мерзавцы в его исполнении не лишены обаяния. А еще его до сих пор называют «вечнозеленым»: поверить в то, что актеру 47 лет, просто невозможно. Дима говорит, что виной тому природа, самоощущение и образ жизни. Недавно он стал народным артистом России и получил приз на детском фестивале в «Артеке» за роль в картине «Аврора». Ее он тоже считает важной и достойной, потому как «детей не обманешь, а победителя выбирало именно детское жюри». А еще потому, что, по словам Харатьяна, он «сам сохранил частичку детского восприятия жизни». Кстати, сейчас Дмитрий снимается в ремейке фильма «Розыгрыш», сделавшего его знаменитым тридцать лет назад. С воспоминаний о нем мы и начали разговор. Каким был подросток Дима Харатьян, когда тридцать лет назад пришел на «Мосфильм»? Очень застенчивым, робким и неуверенным в себе. А еще абсолютно невежественным. Гитара — вот единственное серьезное мое увлечение к 15 годам. Я был руководителем школьного ансамбля под названием «Герольды», пел чужие песни. Даже спорт забросил, как только взял в руки гитару. А как это произошло? Однажды я катался во дворе на велосипеде и услышал, как ребята играют на гитарах. Как сейчас помню, они пели The Beatles, композицию While My Guitar Gently Weeps. Я подъехал к ним, послушал... и все! Меня сразило наповал. Я не понимал, как это мои сверстники могут извлекать такие волшебные звуки. Причем один из них играл очень сложные аккорды, а другой на одной струне одним пальцем. Я прошу второго: «Покажи, как ты это делаешь». А он в ответ: «А можно я на твоем велосипеде покатаюсь?» — «Да бери, — говорю, — этот велосипед насовсем, только покажи, как играть!» Вот так я в первый раз взял в руки гитару, а первой музыкой, которую я сыграл, были, конечно, «битлы». В те времена образ парня с гитарой сводил с ума слабый пол. Надо думать, поклонниц у тебя было не счесть? Конечно. (Смеется.) Я был кумиром молодежи пионерского лагеря «Метеор» и руководителем первого вокально-инструментального ансамбля «Аргонавты». Но при этом все равно оставался застенчивым и неуверенным в себе. Знаешь, именно заниженная самооценка спасла меня от звездной болезни после выхода «Розыгрыша» и помогла мне не сойти с ума от той популярности, что на меня рухнула. Одно дело — школа, танцы и гитара, и совершенно другое — кино, высшее общество... Там такие мажоры были! (Смеется.) А у меня был некий комплекс провинциала. Хотя Красногорск и рядом с Москвой, тем не менее, я понимал, что существует разница между Москвой и Подмосковьем, и достаточно ощутимая. Поэтому я гордился знакомством с моими сверстниками-москвичами, особенно с которыми снимался. И когда фильм вышел, я себя очень неловко чувствовал оттого, что меня узнают, что я стал таким знаменитым. (Смеется.) Я понимал, что недостоин этого, что это просто случайность, что мне повезло. Нет там моей заслуги. Я же ничего не делал, ничего особенно не играл... Ты хочешь сказать, что во время съемок все шло так легко, что у тебя не было ощущения работы? Вот именно! Мне было просто жутко интересно, это был новый мир, со мной рядом — великие артисты: Гердт, Табаков, Ханаева, Фатеева... Одно удовольствие! Как раз то, что случилось потом, стало испытанием, потому что все от тебя чего-то ждут, ты ведь теперь «звезда»! А ты на самом деле даже мысли толком не можешь формулировать, потому что в принципе не очень образованный человек. При этом ты еще и выглядишь так себе, а в таком возрасте внешность имеет немаловажное значение. У меня ведь даже прыщи были. (Смеется.) В фильме есть крупный план, где я, сидя за партой, влюбленно смотрю на Таю Петрову и в голове моего героя рождаются стихи: «Это странно все, действительно, шел по кругу день обыденно, только стрелок жест невидимый свел на время нас двоих». Как раз на этом плане виден... огромный прыщ. (Смеется.) Он, кстати, был аргументом для подростков в пользу того, что фильм «живой». Раз у главного героя прыщ настоящий — значит, все там по правде. (Смеется.) А почему Меньшов больше ни разу тебя не приглашал сниматься? Рассказываю историю. Ровно год назад на фестивале «Окно в Европу» в Выборге отмечали 30-летие съемок «Розыгрыша». И мы сидели все рядом: я, Дуся Германо-ва, Фатеева, Гари Бардин и Меньшов... И Дуся Германова сказала: «Вот вы нас не снимаете, Владимир Валентинович, а ведь вы нас породили, значит, в ответе за нас». Меньшов только набрал воздух, чтобы ответить, а я и говорю: «Дуся, ну не было ролей для нас, ни одной. В фильме «Москва слезам не верит» Владимир Валентинович снял Вавилову и Жильцова. Было две роли, и их заняли наши достойные друзья. «Любовь и голуби»... Ну, мы же не крестьянские дети! А что еще?» И Меньшов говорит: «Да, Дим, действительно, ты прав. Не было ролей». «Розыгрыш» — это ведь был его дебют, ему этот сценарий фактически навязали. Материал пролежал три года на «Мосфильме», был никому не интересен и не нужен. «Хочешь снимать? — сказали ему. — Тогда бери этот сценарий». Никто не верил, что из этого может что-то получиться. А видишь, как вышло... Меньшов мечтал открыть Америку, как все молодые режиссеры, а получилось, что Америка открыла его: за «Розыгрыш» он получил премию «Оскар». Ты сказал, что в «Розыгрыше» тебе ничего играть не пришлось. А где впервые пришлось? Это произошло перед окончанием Щепкинского училища. Я целый год провел с Хуциевым — он пробовал меня на роль Пушкина в своем фильме. Я не верил в то, что могу это сыграть, а он верил. И это меня окрыляло: я открывал в себе такие потаенные возможности, о которых даже не подозревал! Я думал, что если этот выдающийся мастер со мной нянчится, значит, я не совсем потерянный для кино человек. Появилась некая профессиональная уверенность. После этого у меня начался мощный творческий этап: я снялся в фильме «Скорость» режиссера Дмитрия Светозарова на «Ленфильме» и в «Зеленом фургоне» Александра Павловского. А в 1984 году ушел в армию. Ты не пытался уклониться и отслужить в Театре Советской армии? Пытался, но меня туда не взяли. Причем за меня хлопотал даже космонавт Гречко — он был главным консультантом на фильме «Скорость». Все равно не помогло. Я пришел к главному режиссеру и директору театра, а они мне говорят: «Простите, а вот нам звонили от Гречко. Вы не подскажете, это какой Гречко?» И когда я сказал, что это космонавт, а не министр обороны (однофамильцы. — Прим. ОК!), они выдохнули: «Ну, вы знаете, у нас тут творческий конкурс, на два года вперед все призывы уже набраны». Авторитета космонавта оказалось недостаточно, а я им был не интересен, потому что они даже не поняли, кто я. Кино они не смотрели. Видят, какой-то мальчишка пришел... К ним такие толпами ходят. Впрочем, был еще один шанс избежать службы. После «Зеленого фургона», в котором я исполнил песню «Двадцатый год», я начал петь на постоянной основе, и меня пестовала музыкальный редактор молодежной редакции центрального телевидения Люцина Козленке Она меня в ансамбль Александрова привела, и я там даже что-то пытался петь, хотя, конечно, никакой я не певец. В общем, и туда меня не взяли. Как считаешь, армия тебе пригодилась, или ты, наоборот, жалеешь о потерянном времени? Конечно, пригодилась. Произошла некая переоценка ценностей. Я начал ценить простые вещи, значение которых до того не понимал: теплые носки, шоколадные конфеты, чай, даже без сахара. Весь первый месяц мне каждую ночь снился шоколадный батончик. Мне еще повезло: я все-таки попал служить в Москву, в пожарные войска. На призывном пункте я увидел лейтенанта, в петлице у которого была лира. Я сразу понял, что он имеет отношение к искусству, и начал его умолять, чтобы он взял меня. А я стою уже лысый, без трусов, ни на что не похож — просто бледная поганка. Он спрашивает: «А ты кто такой?» Я говорю: «Артист». — «Какой еще артист?» — «Да вот, посмотрите, — отвечаю, — я же в кино снимался!» Он посмотрел мой послужной список, а в нем к тому времени было уже около десяти работ в кино, да еще и театральное училище. Естественно, сразу меня взял. Причем меня-то уже распределили на ракетную точку под Урал. Так этот лейтенант выменял меня на два огнетушителя! (Смеется.) Повез своим ходом на Ярославское шоссе, в воинскую часть № 5103, где я и служил полтора года. После армии у тебя начались съемки фильма «Гардемарины, вперед!». Некоторые критики считают, что ты стал заложником роли Алеши Корсака и что тебя до сих пор ассоциируют исключительно с гардемарином... Знаешь, я буду счастлив, если зрители меня запомнят даже в одной этой роли. Потому что из всего того, что я сыграл, это пока самая знаковая работа, что уж тут говорить. А как себя чувствует человек, который был безумно популярен, а сейчас находится в тени молодых? Действительно, время ушло и той востребованности и популярности уже нет. Но так устроен мир, что надо уступать дорогу молодым. Благо они есть. Чадовы, Смольянинов, Яцко... А нам, старикам, пора сидеть на даче, кормить комаров, есть шашлык и вспоминать о былой славе. (Смеется.) Ты не раз называл Светлану Дружинину (режиссер «Гардемаринов» и «Тайн дворцовых переворотов». - Прим. ОК!) своей кинематографической мамой. Вы и сейчас поддерживаете отношения? Конечно! Нас связывают двадцать лет дружбы. Мы общаемся постоянно и встречаемся не только на фестивалях. Я считаю ее почти родственником. И это она, кстати, посоветовала назвать нашего сына Иваном — в честь Ивана Долгорукого, которого я играл. Даже телеграмму нам прислала: «Вся группа «Тайн дворцовых» рекомендует Харатьянам назвать сына Ваней». И подпись: «Дружинина, 14.04.98». Мы с женой послушались, хотя первый месяц называли сына Митей — хотели, чтобы он был Дим Димычем. В твоей жизни был еще один мастер, с которым у тебя, кажется, были особые отношения... Да, Леонид Гайдай. Когда его не стало, я понял, что из моей жизни ушло нечто такое, что восполнить будет нельзя никогда. Я знал, что я нужен Гайдаю, что он видит во мне не только артиста, но и родственную душу. У нас была связь на уровне энергетики, существовали даже свои привычки. Например, он мне дарил раз в год на день рождения одеколон, а я ему— блок иностранных сигарет «Честерфильд»: он при своем статусе не мог позволить себе такую роскошь! Казалось бы, ну что такого — блок сигарет на день рождения? А он всегда помнил об этом. Мало того, растягивал их на весь год. При встрече говорил: «У меня еще есть ваши сигареты, Дмитрий Вадимович». Я и сейчас приношу на его могилу открытую пачку... А ты вообще ностальгируешь по восьмидесятым? С одной стороны, я научился не жалеть о прошлом. У поэта Шпаликова есть строки: «По несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места. Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, ни тебе, ни мне». И это верно. Например, вернувшись в тот же пионерский лагерь «Метеор» через десять лет, я ничего прежнего там не нашел. С другой стороны, ностальгия все равно иногда заедает. Не по времени даже, а по тем песням, по взаимоотношениям между людьми — более чистым, искренним. Мы родились в стране, которой уже нет на карте. И в этом, я считаю, мне повезло: не всякому человеку удается пожить на одной территории, но в разных странах. Раньше у нас была атеистическая страна, но при этом существовали духовные ценности, а сейчас вроде религия в почете, но главной ценностью стали деньги. Вот так все неожиданно поменялось, У нас появились хорошие вещи, дорогие машины, вкусная еда, но при этом мы утратили ценность человеческого общения, стали более замкнутыми, одинокими. Ты чувствуешь это и по своим друзьям? Нет, мне в этом плане повезло: истинные друзья остались со мной, мы общаемся. Саша Балуев, Паша Каплевич, Юра Мороз, Гарик Сукачев, Леша Малинин... Они уже навсегда. И как ни странно, сейчас наше общение стало еще более насыщенным, хотя встречаемся мы реже. Вообще, друг — это тот, без кого не можешь существовать, это часть твоей жизни.. Как родители, жена, дети. Вот была Марина Левтова (актриса, жена режиссера Юрия Мороза, трагически погибшая б 2000 году. — Прим. ОК!). Прошло уже семь лет с момента ее гибели, а ее все равно очень не хватает. И чуть ли не каждый день вспоминаешь о ней и понимаешь, что этот человек очень много для тебя значил. А те, кто отсеялся... В моей жизни было несколько человек, которые называли себя моими друзьями. Мы общались не один год, а потом они предавали, подставляли, использовали. Такой печальный опыт тоже есть. Давай поговорим о твоей семье. Недавно Ваня снялся в кино. По протекции папы? Никакого блата! Просто Эльдар Рязанов увидел как-то Ваню на «Кинотавре» и пригласил в свой фильм «Андерсен». Мы с Мариной вообще не давим на сына, не говорим: «Ты должен стать артистом!» Пусть решает сам. Кстати, в девять лет Ваня сыграл вместе со мной в сериале «Подушкин». Ничто тогда не выдавало его волнения, и только потом я заметил, что у сына подрагивают руки, и подумал: «Бедный, как он, оказывается, переживает!» Кстати, в «Подушкине» играла и Марина. В последнее время она стала активно сниматься. И слава богу! Марина — одаренный человек, очень жаль, что она эти способности в себе таила. Ты не раз говорил, что ваши отношения с Мариной проходили серьезные испытания. С рождением Вани ссоры закончились? Нет, потом еще был один кризис — в 42 года... На самом деле конфликты в семье — это вполне естественно. У нас с Мариной никогда не было гладко и скучно. Ты ревнуешь жену? Она не дает повода. И потом, я в принципе не ревнив, я доверяю ей. Если не доверять тому, кого любишь, тогда вообще непонятно, какой смысл быть вместе. Раньше Марина шутила, что ты тиран во всем, что касается чистоты. Да, я аккуратист, живу по принципу «Где положишь, там и возьмешь». Ну природа у меня такая! В этом смысле я тиран. Но Марина умница, за годы нашей совместной жизни она просто горы свернула. По дому она делает все замечательно. В свое время Марине было непросто из-за твоего пристрастия к алкоголю. Сейчас не пьешь совсем? Нет, много лет уже — даже забыл сколько. А раз перестал считать, значит... мы победили! (Смеется.) МАРИНА ЗЕЛЬЦЕР
полная версия страницы