Форум » О фильмах и актерах трилогии » Книги Нины Соротокиной о гардемаринах - 2 (продолжение) » Ответить
Книги Нины Соротокиной о гардемаринах - 2 (продолжение)
Звезда моя: Нина Соротокина написала 4 романа о гардемаринах. Первый из них - "Трое из Навигацкой школы" - лег в основу фильма "Гардемарины, вперед!". Предлагаем вам вспомнить любимые отрывки и фразы из книги, а также эпизоды и персонажей, которые не вошли в фильм. "Трое из навигацкой школы" http://lib.aldebaran.ru/author/sorotokina_nina/sorotokina_nina_troe_iz_navigackoi_shkoly/ "Свидание в Петербурге" http://lib.aldebaran.ru/author/sorotokina_nina/sorotokina_nina_svidanie_v_sanktpeterburge/ "Канцлер" http://lib.aldebaran.ru/author/sorotokina_nina/sorotokina_nina_kancler/ "Закон парности" http://lib.aldebaran.ru/author/sorotokina_nina/sorotokina_nina_zakon_parnosti/ АРХИВ ТЕМЫ: часть 1
ИогАнна: Перечитываю «Свидание в Петербурге» и удивляюсь несуразностям, которых раньше совсем не замечала. Читаю в бумажном варианте три романа под одной обложкой (Соротокина Н.М. Гардемарины: Романы. – М.: Дрофа, 1993.). Заглядываю и в электронные версии. Отчество Гаврилы. Гаврилу в первом романе гайдук князя Черкасского называет по отчеству Ефимович, а в «Свидании в Петербурге» его уже величают по-другому. Кучер Лукьян спугнул синие лучи, которые Гаврила, закрывшись в своей лаборатории, мечтал увидеть в сапфире: «Гаврила Иваныч, выдь, что скажу…» И с отчеством Софьи Зотовой не всё ясно. В фильме она по отчеству Матвеевна, но в первом романе (и в сценарии) её отцом назван смоленский дворянин Георгий Зотов. Кстати, в интернет-издании романа «Канцлер» Милитриса называет Никиту по отчеству «Гаврилович», но в печатном варианте романа 1993 г. у меня всё нормально: «Григорьевич». *** "Жених" Анастасии. «Свидание в Петербурге» Когда после прощения государыни Анастасия вернулась из Парижа в Россию, государыня немедленно занялась поиском жениха для опальной девицы. Скоро он был найден -- богатейший и славный князь Гагарин, правда, он вдовец и чуть ли не втрое старше невесты, но это не беда. "Прощать так прощать,-- говорила себе Елизавета,-- пусть все видят мое добросердечие, а то, что она с мужем за Урал поедет, где князь губернаторствует, так это тоже славно -- не будет маячить пред глазами и напоминать о неприятном". Надо заметить, что в фильме «Виват, гардемарины!» фамилия жениха, что её в Тобольске ждёт, не названа. Этот спорный момент изящно обойдён. Столько людей над фильмом работали – конечно, всё уточнили. Это сейчас просто всё проверить: набрать в окошке поисковой системы интересующий термин, пройти по ссылке и там нажать клавиши Сtrl+F. В интернете есть несколько хороших сайтов с архивными документами. Многое отсканировано и есть в открытом доступе. Начнём с Википедии: Князь Матвей Петрович Гагарин (ок. 1659 — 16 марта 1721 года) — русский государственный деятель из рода Гагариных, нерчинский воевода (1693-95), глава Сибирского приказа и Оружейной палаты (1706), комендант Москвы (1707), первый глава Сибирской губернии (1711-19). Сват петровского канцлера Г. И. Головкина и вице-канцлера П. П. Шафирова. Казнён за лихоимство. Супруга: Евдокия Степановна Траханиотова. Дети: Гагарин, Алексей Матвеевич, 2 дочери. Вот как, и казнён лет за двадцать до описываемых событий, и супруга, и дети имеются. Множество статей, особенно на сибирских сайтах. Вот интересная: http://www.liveinternet.ru/users/2807150/post84376152/ Матвей Гагарин, первый губернатор Сибири Даже фильм о нём есть. http://www.youtube.com/watch?v=ECtqqC7iXaw И захотелось мне посмотреть на жениха-то этого – губернатора тобольского. Сухарев Алексей Михайлович. Занимал пост губернатора Сибири (административный центр в Тобольске) в 1742-1752 гг. Статьи о нём есть. Сергей Туров. Суровый Сухарев. статья В журнале «Родина» интересная статья - Михаил Акишин. Дело губернатора Сухарева. "Родина" №5/2000 Он даже один из героев романа о елизаветинской эпохе. Автор - Вячеслав Софронов. Отрешенные люди http://www.lib.ru/HIST/SOFRONOW_W/otreshennye.txt Однако, портретов обоих сибирских губернаторов не сохранилось. *** Дом, где жили Корсаки. На правом берегу Невы, выше впадения в нее Фонтанной речки, размещался район города, называемый ранее Московской стороной и переименованный впоследствии в Литейный по имени заводика, занимавшегося литьем пушек. Первоначально этот район города был задуман как аристократический, и Первой Береговой улице, по замыслу Петра, надлежало стать главной магистралью северной столицы. Специально посмотрела на карту:-) Литейная сторона, как и положено - на левом берегу. Правильно читать реки на карте от истока к устью. Но! Вспомнив генеральный план Санкт-Петербурга 1748-1749 гг. «план И.Ф. Трускота» - тот, где север внизу и дата 1753 г. (который ещё называют по имени художника «план Махаева»), мы, разглядывая его в Александро-Невской лавре, не сразу сориентировались. Уффф! В электронном варианте, что в интернете, написано верно – на левом берегу Невы. Даёшь новое издание романов Нины Соротокиной – исправленное и дополненное!
МариНика: Ну это же альтернативная история) У Соротокиной князь не казнен, овдовел рано, детей не замел, в лихоимстве не участвовал)) и все встает на свои места.
Ангелика: ИогАнна , осторожней с раскопками...
ИогАнна: МариНика пишет: Ну это же альтернативная история) Вовсе нет:-) И что такое "альтернативная история" - не понимаю. Я всегда утверждала и утверждать буду, что по "Гардемаринам" можно (и нужно!) изучать историю России. Собственно, я так и делала. И не я одна. Там всё понятно рассказано. Исторические источники цитируются и понимаются правильно. А по "Мушкетерам" - можно изучать историю Франции. Кстати, там нормально всё раскладывается. P.S.: С дураками спорить не буду, а у профессионалов претензий как раз и нет:-)
дю Солей: Казнь Матвея Гагарина долго обсуждали в Европе, и не столько из-за того, что был казнен знатнейший и богатейший вельможа(род происходил от Рюрика), сколько из-за жестокости с телом покойного. Но меня заинтересовала судьба его потомков. Как уже было сказано, он имел 2 сыновей и 2 дочерей. Одна дочь вышла замуж за Михаила Головкина(брата Анны Гавриловны) и именно ее примеру последовали будущие декабристки. Эта женщина заслуживает высочайшего уважения благодаря своей преданности и заботе. Кстати, Елизавета очень хорошо к ней относилась, сохранив все чины и звания после ареста мужа и позволив перевезти его тело в Москву, сохранила за ней все ее состояние. Другая дочь ушла в монастырь(уж не прототип ли нашей игуменьи Леонидии?) Дочери одного из сыновей, Алексея, были зачисленны фрейлинами к великой княгине Екатерине Алексеевне вместе с дочерьми Исайи Шафирова(его родная сестра Анна была женой этого Алексея Гагарина). Как у них все тесно переплетено! Интересно, откуда такая милость дочери к потомкам человека так люто казненного отцом? Шафиров( вечный соперник Ягужинского), кстати, тоже был сослан в Сибирь, но помилован и оставлен в Нижнем Новгороде. Возвращен ко двору Екатериной I сразу по восшествии на престол. А то, что у Нины Матвеевны возникает некоторая путанница с женихами Анастасии наверно связано с тем, что дочь Павла Ягужинского, Прасковья(171?-1775), была замужем за князем Сергеем Васильевичем Гагариным(1713-1782). Но это, как монятно, совсем не "наш" Гагарин.
ИогАнна: дю Солей поправит свой пост. Немного перепутала она с сыновьями и дочерями Матвея Гагарина. И мы дальше поедем. У Матвея Гагарина не двое сыновей, а я встречала упоминание только об одном сыне Алексее. Одна дочь Матвея Гагарина - имя её история не сохранила (в Википедии и Родоводе http://ru.rodovid.org/ нет сведений), действительно вышла замуж за брата Анны Гавриловны Бестужевой (в девичестве Головкиной), но не за Михаила Гавриловича Головкина, а за Ивана Гавриловича (1660-1734). И их семейная история закончилась до воцарения Елизаветы Петровны. А «декабристкой» была супруга другого брата Анны Гавриловны - Михаила Головкина (1699-1754) – Екатерина Ивановна, урожденная княжна Ромодановская (1701-1791). Михаил Головкин – вице-канцлер при Анне Леопольдовне. После переворота Елизаветы Петровны арестован и сослан в Сибирь. Супруга последовала за ним. Умер в 1754 г. После его смерти вдова перевезла тело покойного супруга в Москву, где и похоронила. Википедия, Родовод: статьи Головкин Михаил и Головкина Екатерина Ивановна. Ещё, чтоб не запутаться: Исайя Шафиров – сын Петра Павловича Шафирова (вице-канцлер при Петре I и дипломат). Дочь этого Петра Шафирова и сестра Исайи - Анна и была замужем за князем Алексеем Матвеевичем Гагариным (сын сибирского губернатора). После казни отца в 1721 г. он тоже пострадал – его записали в простые матросы. *** А с женихом Анастасии из второго романа «Свидание в Петербурге» «богатейшим и славным князем Гагариным», думаю, на самом деле проще гораздо было. Дефицит исторической художественной и справочной литературы в Советском Союзе. Для неисторика Нины Соротокиной, писавшей романы в 80-90-е годы это было существенно. И для читателей тоже. Романы Н. Соротокиной и фильмы С. Дружининой сыграли ещё и просветительскую роль в то время.
ИогАнна: А вот портрет Сергея Васильевича Гагарина имеется. Сергей Васильевич Гагарин (1713—1782) — опекун Московского Воспитательного дома; в 1765—1766 гг. президент Коллегии экономии; с 1773 по 1778 г. управлял подмосковными имениями Екатерины II. ГАГАРИН СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ 1713-1782. Князь. Действительный статский советник. Жена ЯГУЖИНСКАЯ ПРАСКОВЬЯ ПАВЛОВНА (умерла в 1775). Дети ВАСИЛИЙ, СЕРГЕЙ 1745-1798, ПАВЕЛ 1747-1789, ФЕДОР 1757-1794, ИВАН 1754-1810 (См. Генеалогические сайты http://baza.vgdru.com/1/9462/70.htm или http://r-g-d.org/G/gagarin.htm или http://ru.rodovid.org/) Вот такую наиболее полную биографию нашла здесь http://sergey-daev.narod.ru/historys/historys_7.htm на других сайтах тоже повторяется эта биография. Действительный тайный советник, сенатор, 6 апреля 1739 года назначен камер-юнкером к принцессе Анне Леопольдовне, 10 февраля 1742 года пожалован в камергеры и 20 марта того же года назначен камергером к герцогу Голштинскому Петру-Ульриху, вскоре объявленному наследником русского престола. В 1743 году он с женой был замешан в известное Лопухинское дело, но благополучно из него вышел. 2 июля 1762 года, через четыре дня после свержения с престола Петра III, Екатерина II пожаловала его в шталмейстеры. Тогда же Сергею Васильевичу Гагарину были пожалованы земли близ Крапивенской слободы как государственное вознаграждение за послушную службу. Таким образом, в середине XVIII века в Сергиевском Гагарины основали свое родовое поместье. Сюда же был привезен родовой герб князей Гагариных. 1 марта 1765 года Гагарин был назначен сенатором, а 5 марта того же года президентом коллегии экономии, находившейся в Москве, но занимал эту должность только год. Императрица, отдавая должное честности и усердию Гагарина, была недовольна порядками, установившимися при нем в коллегии, и уволила от должности президента с оставлением в звании сенатора. Уволен от службы 13 марта 1773 года. Гагарин был любитель садоводства и сельского хозяйства и состоял членом Вольно-Экономического общества. При своем московском доме он устроил регулярный сад, а в своей подмосковной завел английский и голландский рогатый скот. По выходе в отставку, с 1773 по 1778 год Гагарин управлял подмосковными именьями Екатерины II: Богородицкой и Бобриковской волостями около Тулы и Юясовской близ Коломны. Его сотрудником по управлению этими именьями был известный А. Т. Болотов, который в своих записках изображает Гагарина прекрасным начальником и человеком. Часто упоминает о нем в своем дневнике и воспитатель цесаревича Павла Петровича С. А. Порошин. Гагарин был частым гостем цесаревича и постоянной мишенью для острот и шуток Павла Петровича и Н. И. Панина. Такое же отношение Сергей Васильевич встречал и при большом дворе. Порошин неоднократно отмечает: «над Гагариным много смеялись», «шутили над ним». Князь М. М. Щербатов оставил такой отзыв о Гагарине: «человек, знающий мелкую экономио приватнаго человека, но впрочем совершенный безбожник, презирающий всякий закон, не сделав о нем рассмотрния, глупый и трус Двора». Гагарин скончался в Mоскве в 1782 году и погребен в своем рязанском имении Мишине. А портрет Сергея Гагарина входит в «опекунскую серию» (статья есть в Википедии) - опекунов Московского воспитательного дома. Автор портрета - художник Рокотов Федор Степанович, портрет находится в Государственном Русском музее (СПб). Портрет написан не позднее 1768 г. -------- А чего бы Нине Матвеевне не написать, что женихом Анастасии пророчили Сибирского губернатора Сухарева? Проще было бы. Может, не знала. Может, запутать читателей хотела. Кто ж подумать мог тогда :-)
Valentine: Я думаю, жалко съёмка кино и написание тетралогии разминулись немножко во времени... Интересно было бы посмотреть на кино, снятое по каждой книге...
ИогАнна: Valentine , да, тоже об этом думаю. Но получилось, что во втором и третьем фильме снято то, о чём в романах не написано или упоминается вскользь (например, история встречи Фике и Никиты в "Свидании в Петербурге" в общем не противоречит "Вивату"). А вот экранизировать четвертый роман "Закон парности", пожалуй, ещё возможно.
МариНика: ИогАнна пишет: А вот экранизировать четвертый роман "Закон парности", пожалуй, ещё возможно. И, как мне кажется, под силу это только Жигунову с его талантом найти и показать дух времени.
ИогАнна: Продолжаю тему любимых моментов. «Свидание в Петербурге» Сцена драки поручика Бурина и Лядащева. Это ж как надо было… Ух! Одна за всех сразу отыграла. Драка по-русски:-) Лядащев вначале все норовил прекратить драку, хватая противника за руки и не давая ему воспользоваться сложенным в кучу оружием, но у того было одно на уме -- кулаком в ненавистное лицо, в рожу, в рыло! Наконец драка вошла в полное остервенение. Они молотили друг друга, вцепившись в волосы, колошматили башкой об стену, ставили подножки, падали, то Лядащев сидел верхом на Бурине--о, кровушка из носа потекла, хорошо!--то Бурин сидел на Лядащеве -- один глаз у гада ползучего заплыл, сейчас другой подправим! Валилась мебель, скрипели половицы, на которых подпрыгивало, бряцая, странное оружие, и хмуро взирал на дерущихся святой лик Николая Угодника, который словно отгораживался изящной дланью от людской срамоты. Дрались они не молча -- разговаривали. Мы берем на себя смелость привести здесь, несколько отредактировав, выдержки из их диалога. Беседовали они куда как крепко. -- Ты, гнида, для кого стараешься? С ювелирщиком хочешь вексель поделить? -- Заткни себе глотку этим векселем! И Гольденберг твой... Друг мой в крепости оказался! -- За друга стараешься? И я тра-та-та... за друга! -- Так стало быть, Антоша Бестужев тебе этот вексель подарил? Какой добрый! -- А это не твоего вшивого ума дело! Обессиленные, они привалились к стене, цепко держа друг друга за руки. Вдруг Бурин резко оттолкнул противника и отошел к окну, привлеченный только ему понятным звуком. Однако взгляда было достаточно ему, чтобы преобразиться. -- Ты пистолет покупать приходил. И все... Понял? Он торопливо ставил мебель на место, ногой сгонял в кучу раскиданное стрельцовое оружие, на бегу застегивал камзол. -- Ты рожу-то обмой,--проворчал Лядащев, подходя к окну.-- Что, гости пожаловали? Батюшки, сам Антон Алексеевич Бестужев! А заканчивается сцена шикарнейшей фразой. Злобный, налитый кровью глаз проводил Лядащева, потом обладатель его не удержался и плюнул.
Ангелика: а мне вот этот разговор старушки с Алексеем нравится из "Трое из навигацкой школы": У входа в костел сидела неприметная старушка. "Плохое она место выбрала, чтобы просить подаяние", -- подумал юноша и с удивлением увидел, что старушка машет ему рукой. -- Здравствуй. Тебя жду. Все правильно -- на щеке родинка, глаза синие. Девицей ходишь? Я от Софьи. -- Письмо принесла? Наконец-то! -- рванулся к старушке Алеша. -- Весточка моя на словах. Передай, говорит, ему... -- Кому -- ему? -- смутился он. -- Полно, юноша. Софья все знает. Алешине лицо стало медленно наливаться краской. Какого угодно известия он ждал, но не этого. Старушка меж тем, не замечая его смятения, выкладывала новости одну другой удивительнее: "Софья согласна идти с ним в Кронштадт... Софья просила привести его к ней под окно... " -- Ну так веди! -- встрепенулся он. -- Поздно, мил человек, -- виновато и через силу сказала старушка. -- Да не смотри ты на меня так! Увезли Софью сестры монастырские. Нынче утром. Они и сказали ей, что ты мужчина. Алеша опустился на мраморную плиту. Как волна накрывает с головой, забивает ноздри пеной, не дает дыхнуть, так оглушило его ужасное известие. Вот и все, конец мечте... И не скажет он никогда: "Милая Софья, я привез тебе жемчуга и кораллы... " -- Да очнись ты! -- Старушка тронула его за плечо. -- Софью повезли в Вознесенский монастырь, а оттуда в скит на озеро. Ей в миру жить нельзя. Она матерью покойной монастырю завещана со всем богатством. -- Да разве она вещь? Как ее можно завещать? -- Молод ты судить об этом. Матушка Софьина жила в мире горнем. Глаза у нее были беспамятные. Скоромного не ела даже по праздникам. А уж как молилась! Так молиться не только киноватки, но и великосхимницы не умели. Стоит с крестом и свечой в руке и ничего не видит, кроме лика святого. Свеча толстая, четыре часа горит. Я однажды крест после молитвы из ее рук приняла и уронила, грешница. Крест от свечи раскалился, как огненный, а она и не заметила, что ладони в волдырях. Обет монашеский потому не приняла, что дочь при ней жила, Софьюшка. Да и мужа она ждала. -- Откуда ждала? -- Из Сибири. Откуда еще? Отец Софьи богатый болярин был, да... -- старушка сделала неопределенный жест рукой, -- был "противу двух первых пунктов". Кто не знал этих страшных слов -- государев преступник, значит, подрыватель устоев державы, супостат, значит, пошедший противу двух первых пунктов государева указа. Странно было слышать эти слова из уст странницы, но столь многим виновным и безвинным ставилось в упрек пренебрежение к "двум первым пунктам", что слова эти вошли в обиход. -- Был человек и не стало, -- продолжала старушка тихим голосом. -- Ждала она мужа, жила при монастыре тайно, а как ждать перестала, так и померла. -- Софью спасать надо, -- страстно сказал Алеша. -- Нельзя человека насильно в монастырь заключать. Помоги мне ее найти, сделай доброе дело! -- А кому -- доброе? -- Старушка внимательно всмотрелась в Алешу. -- Ты скажешь -- любовь... -- Любовь? -- Он опять покраснел. -- Я и не думал об этом. -- От любви добра не жди. -- Она мелко затрясла головой. -- Любовь -- это морока, муки, смятение души. А в монастыре -- тихо... Мать Леонидия -- святой человек. Она Софью любит, не обидит. Привыкнет наша голубка и будет жить светло и праведно. -- Софья-то привыкнет? Она скорее руки на себя наложит. Пойми, не могу я ее бросить. Не будет мне покоя. -- Зачем девушку в Кронштадт звал? Разве ей там место? -- Видно, плохо звал, -- вздохнул Алеша. -- Софью надо было к матушке своей вести, -- вдруг сказала старушка проникновенно. -- У тебя где матушка живет? Алеша назвал родную деревню. -- В какой волости, говоришь? -- переспросила старушка. -- Видно, бог вам помогает. Микешин скит тоже в той стороне. -- Микешин скит?? Так Софью туда повезут? -- Слушай и запоминай. Путь туда долгий...
МариНика: Ангелика пишет: Алешине лицо стало медленно наливаться краской. Какого угодно известия он ждал, но не этого. Меня жто., когда читала, тоже повеселило) Ангелика пишет: -- Софью надо было к матушке своей вести, -- вдруг сказала старушка проникновенно. -- У тебя где матушка живет? Алеша назвал родную деревню. -- В какой волости, говоришь? -- переспросила старушка. -- Видно, бог вам помогает. Микешин скит тоже в той стороне. Вот именно, что мудрого взрослого человека не было у наших парней (только Гаврила у Никиты), иначе бы все более правильно обставили. Но, как говорится, не было бы тогда песни!
Ангелика: Из приключений Мелитрисы Неудачный побег Мелитриса проснулась ночью. По жести часто и весело стучала весенняя капель. Небо было совсем темным, ни луны, ни звезд. Может быть, более опытному беглецу оно было бы на руку, но Мелитриса боялась не найти тропинки, ведущей к заливу. Маменька, папенька, страшно... Расчет Мелитрисы был таков: если идти по самой кромке залива, то не заблудишься, рано или поздно попадешь к людям. В разговоре Акима с Фаиной она как-то уловила слово "Петергоф" и тут же взяла его в свою жизнь, решив, что мыза, на которой ее держат, находится на той же стороне, что и царский дворец с фонтанами. Если ее предположение верно, то далекий остров в заливе -- Кронштадт. Было еще одно если... если ее предположения не верны и не встретит она людей, а замерзнет среди снежных сугробов, то, значит, на то воля Божья. Помирать не хотелось, и Мелитриса решила: если хорошо помолиться, то Господь не допустит ее гибели. Она долго стояла на коленях, глядя в окно и шепча молитву. Как только в черноте станут различимы ветви сосен и огромные их стволы, тогда пора. Слуховое окно в кладовке она обнаружила случайно. Пошла за ситом и... Устин начал печь хлебы, а в муке обнаружился мышиный помет. Конечно, Мелитриса возмутилась, а Фаина обиделась: хватит в неженку играть. Здесь вам не фрейлинская. Лучше принесите сито! -- и сказала, где ключ, в простенке на гвоздике. Мелитриса вошла в кладовку, полную всякой рухляди. Ее удивило, что икона висит не на месте, а почти под потолком. Потом ей стало казаться, что Николай Угодник словно в светящемся оребле -- это свет пробивался по краям старой, почти черной иконы. Лестница в кладовке тоже нашлась... Не один вечер ее занимала мысль, кто придумал иконой закрыть окно? Ведь придет же такое в голову! Со временем дверь в кладовку и вовсе перестали закрывать. Свою одежду: шубу, шляпу и сапожки, она там не нашла, наверное, все это прятали в сундуке. Но Мелитриса присмотрела себе замену: сапоги валяные, старый тулуп и шапку с ушами, тоже старую и грязную, но и на том спасибо. Светает... Теперь надо очень тихо, на самых аккуратных цыпочках, пробраться в кладовку. Могучая грудь Фаины раздувается, как мехи гигантских волынок, Устин на кухне похрапывает мелодично, как охрипший кот. Открыть окно Мелитриса не смогла, разбить стекло побоялась. Пришлось его высадить, сняв гвоздики. Наплевать, что пальцы изранила в кровь, обидно, что так долго. Но удалось, все удалось. Если свободу измерять в сантиметрах, то получалось тридцать на тридцать, оттуда тянуло неизвестностью и холодом. Изза этого сквозняка озябшая Фаина через полчаса поднимет от подушки голову и начнет принюхиваться, как охотничья собака: что в доме не так? А пока валенки, тулуп и шапка летят в окно, одетой она не смогла бы протиснуться наружу. Секунду-другую соображала, как лезть самой -- головой или ногами? Она прыгнула вперед руками, будто в воду. Да будут благословенны сугробы. Не будь их, она, падая с трехметровой высоты, непременно разбила бы себе голову. Тулуп был велик, неношеные валенки жестки. У нее не было ни копейки денег, она по дурости не взяла ни куска хлеба. Но она была свободна, ей опять принадлежал весь мир! В этом не сомневался даже низкорослый пес. Он вылез из конуры, молча обнюхал Мелитрису и опять вернулся на соломенную подстилку. Несмотря на полумрак, тропинку к заливу Мелитриса нашла сразу же, но, к ее удивлению, путь туда был совсем не близкий. Когда она добралась до знакомых корявых сосен, день уже начался. Солнце стояло над слепящей равниной льда и снега. Мелитриса спустилась к кромке льда и ходко пошла в сторону Петергофа. Все бы отлично, если б не проклятые валенки, мало того что правый нещадно тер пятку, так они намокли от влажного снега и были тяжелы, как колоды... Фаина была полуодета, вся измученная и раскисшая. Она била себя в колышущийся бюст и повторяла: -- Родителями покойными клянусь, я не знала. Вот ее шуба, вот сапоги. Клянусь матерью покойной, она обвела нас вокруг пальцев, как сусликов каких! Ведь голой убежала, в одном платье! Аким Анатольевич ударил себя по лбу: -- Я ведь ее видел! И вовсе не в платье, а в тулупе. Глянь, на месте тулупчик-то? Не могло мне в голову прийти, что эта фигура -- фрейлина Мелитриса. На вид девка дворовая спешит по делам... Она по льду топала, а я по верхней тропке. Ах, кабы знать! Но и сейчас не поздно. Устин, закладывай возок! И нижней дорогой к тракту Петергофскому. А я верхами. Вперед, суслики! Фаина заметалась по дому, Устин поспешил к конюшне, а Аким вскочил в седло и исчез. Он вовсе не выглядел смущенным или огорченным, он словно предвидел этот побег и теперь с энтузиазмом бросился догонять беглянку... Темную фигурку Мелитрисы он увидел сразу после поворота. Она уже не бежала вдоль кромки берега, а улепетывала куда-то в глубь белой, безбрежной, невыразимо яркой, слепящей равнины. Вначале Аким решил, что она каким-то чудом увидела его раньше, чем он ее. Но потом он понял, что это невозможно. Видимо, девица решила по льду срезать путь. "Да она же слепая, -- сообразил Аким Анатольевич. -- Она в этом белом царстве не видит ни черта!" -- Стой! Туда нельзя! -- крикнул он что есть мочи, конечно, она его не услышала. Подчиняясь его руке, конь послушно свернул с тропинки и тут же по грудь провалился в снежную яму. С трудом вырвавшись из снежного плена, всадник с величайшими предосторожностями стал спускаться вниз -- Когда он достиг кромки залива, то понял, что не рискнет продолжить преследование по льду на лошади. -- Ты погуляй тут, -- бросил он умному животному и бросился вслед за Мелитрисой. -- Стой! Куда! -- уже на бегу он выхватил пистолет и выстрелил в воздух, стараясь любым способом привлечь внимание девушки; Вот теперь она его увидела, вернее, услышала, оглянулась через плечо, а потом припустила что есть силы. Только сил у нее, видно, было мало. Ноги ее заплетались, разъезжались по льду, руки были нелепо расставлены. -- Стой! Все равно догоню * Провалишься! -- кричал Аким Анатольевич, расстояние между ними быстро сокращалось. Вот он уже перешел на "вы", крича "стойте!". Как бы ни был он зол, не мог не уважать эту отчаянную девицу. Вот ведь дряни какие! Пущенный рукой Мелитрисы кусок льда попал ему прямо в лоб, рассек кожу. По носу тонкой струйкой потекла кровь. Метнув ледяную пращу, Мелитриса израсходовала все свои физические и нравственные силы. Набухший водой валенок зацепился за снежный торос, и она, раскинув руки, упала на лед. Вот и все... Если бы у нее были силы, она вцепилась бы Акиму в горло, исцарапала бы лицо, искусала руки, но у нее не было сил даже на рыданье. Слезы сами текли из глаз, протаивая во льду крохотные ямки. Он рывком поставил Мелитрису на ноги. -- Допрыгались? Так идиотничать могут только идиотки! Вы куда бежали-то? Объясните мне нормальными объяснениями! По мне, гуляйте хоть на все шесть сторон! Мы вас здесь от Тайной канцелярии прячем, а вы такие безобразия устраиваете! -- По мере его крика Мелитриса как бы вытекала из его рук и с последним словом упала на лед. Руки ее были в ссадинах и синяках, лицо в крови, шапку она давно потеряла, и длинные растрепавшиеся волосы льнули теперь к потному лбу и мокрым щекам... -- Кровищи-то, Аким Анатольевич! Неужели она вас подстрелила? Бедный вы, бедный! -- причитала Фаина, однако, / увидев бесчувственное тело Мелитрисы, тут же сменила песню. -- Так это вы в нее стреляли? Несчастная девочка! Зачем же вы так, Аким Анатольевич? -- Никто ни в кого не стрелял, Фаина Петровна. Я еле на ногах стою, а вы тут всякие мерзкие реплики кудахчете! Бесчувственную Мелитрису погрузили в возок, глаза ее были закрыты, на этот раз и ресницы не трепетали. Фаина опять поднесла к ее носу нашатырь, но девушка так боднула головой, что флакон выпал из рук, надолго отравив в возке воздух. -- Видите, что творит? -- в голосе Акима слышалась законная гордость, вот ведь подследственная досталась! На мызе Фаина растерла Мелитрисе озябшие ноги спиртом, уложила в постель, принесла чаю с молоком и медом. Чай Мелитриса выпила, а от еды отказалась наотрез, заявив, что погибнет на этой проклятой мызе с голоду, но не позволит над собой издеваться. Фаина боялась горячки, простуды и воспаления легких, но, по счастью, все эти беды обошли Мелитрису стороной. Видно, активный ангел-хранитель был у этой девицы, он отогнал от нее все злые силы, но уж поплакать дал вдосталь...
ИогАнна: Ангелика, ну, отрывище! Вперед, суслики!
МариНика: Ангелика, искусительница, млин...
Ангелика: МариНика пишет: Ангелика, искусительница, млин... ага) Похищение Мелитрисы(глава Нелепость. Канцлер) Пухлые мартовские сугробы укутали по самые верхушки и стриженые лавры, и кусты простонародной калины с прозрачными, стеклянными ягодами, и клумбы, обвязанные еловым лапником розы. Было холодно. Казалось, зима ни на пядь не собирается сдавать своих позиций, но тени уже стали сини, снег ноздреват, воздух пьян. Похожие на ноты плоды лип шуршали над головой, вызванивая весеннюю мелодию. Мелитриса быстро шла по аллее вдоль решетки дворцового парка, она любила здесь гулять. Аллея напоминала почти забытую родительскую усадьбу, там тоже были черные, гладкие стволы лип, так же кричали галки. Она уже порядком замерзла и решила вернуться во дворец, когда увидела по другую сторону ограды быстро идущую женщину. Мелитриса заметила ее издалека из-за необычайно яркой, канареечного цвета епанчи. Поравнявшись с девушкой, женщина ступила в сугроб и, схватившись руками без перчаток за прутья решетки, крикнула: -- Вы фрейлина Их Величества Репнинская? -- Я... -- Мелитриса опешила, кто мог знать ее за дворцовой оградой в чужом петербургском мире? Предчувствуя недоброе, она подобрала юбки и прямо по сугробам полезла к решетке. Женщина дождалась, когда Мелитриса приблизилась к решетке вплотную. После этого она сказала шепотом: -- Только тихо... Ни словом, ни жестом вы не должны себя выдать! Случилась беда. Ваш опекун князь Оленев... Он ведь ваш опекун? -- Да говорите же! -- Тихо, я сказала... Он жив, не волнуйтесь. Просто его ранили на дуэли. Он желает вас видеть. Оглушительная, страшная новость лишила Мелитрису голоса, она только вздохнула глубоко, захлебнулась воздухом и стала, явно плохо соображая, протискиваться меж прутьев решетки, желая вырваться на волю. -- -- Прекратите, право... Экая вы... фуй! -- ворчливо заметила женщина, голос и манера, не говоря уж о епанче, выдавали в ней простолюдинку. -- Пошли через калитку. Там открыто и часовой куда-то отлучился. Пошли скорее! Карета за углом. Когда Мелитриса выбралась на твердую землю, сапожки ее были полны снега, подол шубы намок, а шляпа съехала на затылок. Она тут же припустилась бежать. Удивительная канареечная женщина уже ждала ее у калитки. Часовой вернулся на свой пост, но он не задал Мелитрисе ни одного вопроса, только отдал честь ружьем и покосился на необычайно пышный бюст, обтянутый желтой китайкой. -- Бежим, -- крикнула женщина. Карета оказалась просторным, выкрашенным под лак возком с розочками на дверцах, словно на крестьянских горках, где хранится посуда, и непрезентабельным кучером в нагольном тулупе. Крытые фартуками лошади мелко дрожали от холода, а может, от болезни. Все эти мелочи запомнились Мелитрисой машинально, они отвлекали от главного, о чем она боялась думать. В сказанное незнакомкой она поверила сразу и безоговорочно. Все в жизни повторяется, -- любил говорить князь Никита, очевидно предчувствуя, что опять будет ранен и похожая на Марию девушка будет обмывать его рану. Мелитриса хорошо помнила рассказ про дочь ювелирщика и сочувствовала ей всем сердцем. Только после того, как лошади тронулись, Мелитриса задала первый вопрос: -- Где он? -- Князь Оленев? За городом. В трактире. -- А... Вы кто? -- Ах, Боже мой, какая разница! Зовите меня Фаиной. Его ранили в живот. Рана глубокая. Я не знаю, довезу ли я вас к живому... -- Что вы такое говорите? -- у Мелитрисы вдруг все поплыло перед глазами, голова ее откинулась на подушки. -- Фуй".. какая чувствительная... право, неженка! Выпейте вот это... оно взбодрит, -- Фаина достала из кармана на стенке возка большой флакон, взболтнула его и налила лекарство, а может, вино, в бокал толстого стекла, который неизвестно откуда появился в ее красных, словно обмороженных, руках. Мелитриса глотнула раз, другой. Лекарство пахло мятой и чуть горчило. Ее что-то затошнило вдруг, на грудь навалилась тяжесть. -- Остановите карету, -- прошептала она тоскливо, понимая, что этого как раз не надо делать, потом попыталась отодвинуть занавеску на окне, но ей это не удалось. Возок катил во всю прыть. Последнее, что она увидела, было склоненное лицо Фаины. Она спокойно и холодно рассматривала девушку. Шляпа на рыжих волосах была украшена васильками из вощеной бумаги, а мушка на щеке оказалась не мушкой, а родинкой, через которую пророс жесткий бесцветный волос. -- Пустите меня, -- прошептала Мелитриса. -- Лежи! -- Родинка на щеке поползла вдруг, как оживший клоп...
Ангелика: и ещё из "Закон парности" встреча Белова с Мелитрисой, интересный момент) Прохладные и чуткие пальцы мальчика коснулись лба Белова. Когда он стал отрывать пропитанные сукровицей и гноем бинты, Александр крякнул негодующе, но шепотом заданный вопрос заставил его забыть о боли. -- Скажите, господин полковник, у вас есть такой друг -- князь Оленев? -- А как же! -- Тише, умоляю. Не рассказывал ли вам князь Никита о некой особе, фрейлине их величества? -- Мелитрисе Репнинской? Он разыскивает ее по всей Пруссии. В Познань за ней поехал... -- В Познань? -- прошептал мальчик.-- Князь Никита был в Познани? А я...-- в его голосе послышались слезы. Александр вырвал голову из его рук и посмотрел внимательно на обиженное, худенькое личико, под глазами синяки, губы пухлые, уголки кровят, видно, от недоедания. -- Княжна, это вы? -- спросил он шепотом, заранее уверенный в ответе. -- Ти-ише... -- Свят, свят. Бог Саваоф... Как вы здесь оказались? -- Это длинная история. Вы поможете мне выбраться отсюда? -- Жизни не пожалею. Здесь где-то в крепости среди пленных пастор Тесин. Он близко сошелся с Никитой. Может быть, он о князе что-нибудь знает?-- Мелитриса закивала быстро, завязала бинт тугим узелком. На этом и расстались. Неожиданная встреча потрясла Александра. Он понял, что судьба вручила ему обязанность заботиться об этой несчастной и странной девушке. Но как держится! Ни слова жалобы... Она, наверное, мерзнет в этой жалкой одежде, но это не главное -- одна среди мужичья, никто же не знает, что она девица. Сколько вопросов он должен ей задать, чтобы осмыслить происходящее. Но, может быть, это нескромно- лезть в чужую душу? Ой... какая, к чертовой матери, скромность? Мы в плену! На следующий день Белов с нетерпением ждал появления "мальчика", но им удалось обменяться только двумя фразами. -- Вы спросила пастора про Никиту? -- Да, но он отказался говорить на эту тему. -- Вы сказали ему -- кто вы? Мелитриса отрицательно покачала головой. -- У пастора Тесина здесь очень много забот, зачем отягощать его плечи еще одной? -- Но почему? -- Боюсь, его очень смутит сама мысль, что я женщина. Нельзя требовать от него больше, чем он может дать. Он и так мне помог. Он святой, право слово...-- Мелитриса говорила спокойно, ласково, как-то очень женственно клоня голову набок, Удивительно, что другие не угадывали в "мальчике" девицу. Прозрев, Александр уже забыл, что и сам испытывал к помощнику лекаря только жалость и благодарность. Он присмотрелся к своим товарищам, пожалуй, они были внимательнее, чем он сам. Во всяком случае, все с "мальчиком" были ласковы, обращались зачастую на "вы", но никто не задавался вопросом- как он сюда попал- Видимо, легенда о том, что "мальчик" сын покойного полковника, достигла и офицерского каземата. А хорошо бы, чтоб эти охламоны хоть материться при Мелитрисе перестали! Может быть, поставить их на место, раскрыть им глаза. Знаешь, гардемарин, и думать забудь! Это не твоя тайна. Обращение к себе забытым юношеским "титулом" заставило Белова улыбнуться. А ведь само выскочило! Неужели жизнь опять требует от него романтических подвигов? Жизнь, господа, Родине, честь, господа, никому! И вперед, гардемарины!
Акча: А я вновь начала читать "Свидание в Санкт-Петербурге". И нашла зело интересный момент. Бедный, бедный Саша... Загремели засовы, Алешу пустили в дом. Озабоченный лакей шепотом сообщил, что господа приехали ночью, были они в большой печали и зело раздражительны. Теперь же барыня почивают, а Александр Федорович хоть и встали, но кофию, однако, не кушали, ругаются… — Ну так мы вместе кофе попьем, — уверенно сказал Алеша и, отстранив слугу, направился к лестнице. Алеша так давно ждал этой встречи, столь сильно распирали его удивительные новости, планы его были настолько грандиозны, что ему просто не пришло в голову спросить у Саши, почему он вернулся из Петергофа вместе с Анастасией и чем вызвано их плохое настроение. Однако спроси он, вряд ли получил бы вразумительный ответ. Саша отнюдь не был расположен сейчас беседовать о своих семейных делах. Поздоровавшись, Алеша сразу приступил к рассказу. Имя графа Антона заставило Сашу еще больше нахмуриться. Слово «врет!» было единственным комментарием, коим снабдил он сообщение о месте заключения Никиты. Алексей счастливо рассмеялся и стал подробно рассказывать, что и его мучили подобные подозрения, потом не выдержал, развернул рулон, ткнул пальцем в план мызы и сказал: «Я сам его здесь видел!» Далее пошло подробное объяснение нарисованного. Помимо плана местности, мызы, причала, башни и прочего, карта была украшена стрелками, кружочками, крестами, то есть до краев наполнена стратегической мыслью создателя. Саша мрачно дослушал рассказ до конца, и когда Алеша наконец перевел дух и, схватив чашку, жадно стал пить кофе, он спросил угрюмо: — Ты собираешься нападать на мызу в две шпаги? — Почему в две? В три… Главное — проникнуть на мызу, а там уж Никита за себя постоит. Ты бы видел, какие у него глаза! Знаешь, такой взгляд… стоячий. Ну как стоячая вода в пруду — без движения, без выражения. — Я сейчас сам как стоячая вода в гнилом омуте. — Да будет тебе, Саш… Какой-то омут выдумал. Ты меня послушай! Еще есть Гаврила. Уж чем-чем, а дубиной он работать умеет. И еще Адриан… — Ну хорошо, напали… Ты отсюда, мы оттуда. А дальше? Мы должны будем перебить всех солдат! Если хоть один из них останется жив, он даст показания. Через час нас всех опознают и упекут в крепость. — Ну, положим, не через час… И потом, как они нас опознают, если вы будете в масках. Вы — разбойники, а я пьяный рыбак в бороде до глаз. — Алеша с новыми подробностями и еще большим воодушевлением повторил свой проект, пририсовал еще стрелки: — Вот здесь карета будет стоять, вот здесь я в лодке плыву… Он говорил до тех пор, пока Саша недоверчиво не бросил: — Погоди, не тарахти. Дай подумать… В этом что-то есть… — А я что говорю? — радостно отозвался Алеша, — Глупости ты говоришь, — бурчал Саша, рассматривая нарисованный Алешей план. — Бестужевым ни отцу, а тем более сыну верить нельзя. Вторую лодку вот сюда надо поставить. Здесь бежать ближе. — Нет, там голое место, мы как на ладони, — азартно, с блеском в глазах сказал Алеша. — А здесь гряда камней, за нее лодка и спрячется. — И когда ты намерен это осуществить? — Надо торопиться. Иди к Лестоку, узнай про корабль. Если дело на мази, то хоть завтра в плавание. В противном случае Никиту спрячем где-нибудь. Но к лейб-медику надо идти немедленно. — Это я и сам знаю, — грустно кивнул головой Саша. — Лекарь нам необходим, но толковый. Анастасия заболела. По всем признакам — нервная горячка.
ИогАнна: Акча , продолжу тему. "Свидание в Петербурге" я как раз только что перечитала. Белов в крепости. Белову, можно сказать, повезло, жизнь его в крепости была вполне сносной. Приличный стол, даже мясо давали, на жидкий тюфяк бросили простыню, не сказать, чистую, но без дыр, латаную. Эта простыня вдруг успокоила Сашу. Либо о нем кто-то хлопочет, либо в крепости помнят о фаворе Анастасии. "К черту все,-- сказал себе Саша.-- Отосплюсь по-человечески, а там видно будет". Только здесь, в камере, он понял, как устал. Все последние месяцы он был только должен, должен... Чувство долга морального испепеляет силы почище долга карточного. Самому себе стыдно сознаться, что первая роль в этом хороводе кредиторов, требующих немедленного действия, сочувствия, подвига, принадлежала Анастасии. Проснешься утром, небо ясное, настроение сносное, аппетит отменный, но тут же вспомнишь: а что такое грызет изнутри? Ах, да, Анастасия. После того как государыня, ничего не объяснив, сказала своей статс-даме: "Поживи в своем доме", та мало сказать изменилась, стала другим человеком -- обиженным, беспомощным, вздорным. Горячка с ней приключилась в тот же вечер, как вернулись они из Гостилиц. Позвали лекаря, он пустил кровь, и казалось, вместе с порченой кровью выпустил из пациентки жизненную силу. "Ты меня не любишь, тебе нужны только твои друзья!"-- Она и раньше ревновала Сашу к Алешке и Никите, но у нее хватало ума скрывать это. Как можно винить его в том, что он больше переживает о сидящем в темнице Никите, чем об отлученной от дворца? А Сашин арест? Даже в такую минуту она больше заботилась о своем вполне благополучном завтра, чем о муже, которого уводят в тюрьму. Был еще разговор, о котором и вспоминать не хотелось, потому что сразу тревожно и страшно проваливалось куда-то сердце. -- Зря ты меня из Франции вывез, зря!-- Эту фразу Анастасия выкрикнула не где-нибудь, а ночью в спальне. Саша в первый момент не столько обиделся, сколько изумился. Как можно забыть их счастливую встречу в Париже и слова "Ты мне Богом послан; Люблю навек!" Или горе ее настолько ослепило, что она и прошлое хочет перечеркнуть? А может, мстит за кажущуюся его безмятежность, мол, мне плохо, и тебе должно быть тоже не сладко! Но Анастасия не остановилась на этом "зря вывез". -- Жила бы я с кавалером де Брильи безбедно, а на родине я отверженная! У него достало чуткости не устраивать скандала, он до тех пор целовал ее волосы, губы и руки, пока она не обхватила его за шею и не заснула спокойно. Но забыть этих постылых слов он не может, и что совсем погано -- простить Анастасию до конца тоже не получается. А здесь в крепости он никому ничего не должен, теперь ему должны. В темнице каждый заболевает одной и той же болезнью-- бессилием, вернее сказать, утратой активности, и теперь уж вы, кото-рые на воле, думайте, как меня лечить. О том, что Никита сам ранен, и опасно, Саша почти не думал. Не может такого быть, чтобы молодой организм не победил недуга, но более всего он верил в справедливость судьбы. Уж если столько сил потрачено, то не может того быть, чтобы все зазря. ----------- То есть причина капризов Анастасии и её слов (которые ей все поминают "Зря вывез, лучше б жила с Брильи") - это не вообще Анастасия сама по-себе такая вредная, а вот - конкретная причина: государыня (та ещё человек настроения) удалила от себя за "связь" с молодым двором. Ну, нормальная женская дискретная логика. Государыня ею недовольна и удаляет от двора: «Поживи в своем доме». Анастасия не понимает причину опалы (только одну фразу сказала Екатерине в Гостилицах, да и сама Елизавета причину недовольства своей фрейлине не объявляет), расстроена (действительно, за что?) и срывает свое огорчение на муже: "Ты меня не любишь, тебе нужны только твои друзья!" Тоже нормальная:-) логическая цепочка: ты с друзьями встречаешься, когда захочешь, а у меня на работе проблемы, поэтому вывод: ты меня не любишь. И до кучи (контрольный выстрел): «Зря ты меня из Франции вывез. Жила бы я с Брильи». Бедный, бедный Саша… Нет! Он умный и чуткий. НМ пишет: У него достало чуткости не устраивать скандала. Саша почувствовал, что сказала Анастасия эти слова от того, что раздражена и ей нужно больше внимания мужа. Хотя, забыть такие слова, конечно, невозможно. А простить…
полная версия страницы