Форум » О фильмах и актерах трилогии » Исторические документы и интересные факты - 2 » Ответить
Исторические документы и интересные факты - 2
Freelancer: В данной теме предлагаю выкладывать исторические документы и интересные факты, имеющие отношение к Навигацкой школе и ее воспитанникам...
дю Солей: В одной книжке, автор уверяет, что писал основыаясь на документы, встречала некоего капитана Корсака, имевшего имение в Псковской/Новгородской губернии и жившего во времена Петра 1. Вот радости-то было, когда прочла. Так что дерзайте. Писарь пишет: льщу я себя надеждами Анастасию сыскать Ищи обязательно, ибо мои поиски ограничены и зашли в тупик. А так хочется узнать про ее судьбу.
Писарь: дю Солей пишет: В одной книжке, автор уверяет, что писал основыаясь на документы, встречала некоего капитана Корсака, Кто?! Где?! Что за книжка? Кто автор?! Соротокину не называть.
Писарь: Вот уж запугали так запугали дыбой... "Когда Пушкин писал историю Петра I, он просил представить его графине В. Н. Ягужинской, старухе-невестке одного из ближайших друзей Петра; она отказалась принять Пушкина и сказала, что у нее нет в обычае делить общество с рифмачами и писаришками. Ей возражали, что Пушкин принадлежит к одной из древнейших фамилий русского дворянства; на это она ответила, что охотно пр-иняла бы его, если бы он не был прикосновенен к писательству, и прибавила: "он напечатает, что я могла бы ему рассказать или сообщить, и бог знает, что из этого может выйти. Моя бедная свекровь умерла в Сибири, с вырезанным языком, высеченная кнутом; а я хочу спокойно умереть в своей постели, в Сафорине". Викентий Викентьевич Вересаев, "Пушкин в жизни" http://knigna.ru/books/06/text_0130.htm
Писарь: Хронология жизни отца Анастасии: 1687 — Отец Ягужинского с семьей приезжает в Россию. Мальчик принят в пажи и становится придворным. 1701 — Зачислен в гвардию, в Преображенский полк. Денщик Петра I. 9 июля 1706 года — Получил от Петра I в вечное владение остров на р. Яуза близ Немецкой слободы в Москве. 1710 — Камер-юнкер, капитан Преображенского полка. Женился на Анне Фёдоровне Хитрово и, получив за ней огромное приданое, сделался одним богатейших людей своего времени. 1711 — Участвовал в Прутском походе. Сопровождал Петра в Карлсблад и Торгау на свадьбу царевича Алексея. Июнь 1711 — Полковник. 3 августа 1711 — Генерал-адъютант. 1712 — В числе немногих присутствовал на свадьбе Петра I с Мартой Скавронской. Сопровождал Петра I за границу. Ноябрь 1713 — послан ко Двору короля Дании и Норвегии с извещением о прибытии Петра I с войском в герцогство Мекленбург. 1714 — Отправлен в Данию для поддержки аккредитованного там князя В.Л. Долгорукого с целью добиться совместных с Данией действий против Швеции. 1718 — Возложено наблюдение за «скорейшим устройством президентами своих коллегий». 1719 — Участвовал в работе Аландского конгресса. Февраль 1720-1721 — Российский посланник в Австрии. 24 августа 1721 - Выехал для участия в работе Ништадтского конгресса, но по просьбе графа Остермана выборгский комендант И. М. Шувалов на целых два дня задержал его в Выборге, и когда Павел Ягужинский приехал в Ништадт, то мир уже был заключен. 22 января 1722 — Генерал-лейтенант. 18 января 1722-1726 — Генерал-прокурор Сената (первый в истории России), боролся с казнокрадством. 1723 — Развелся с первой женой. Май 1724 — При учреждении для коронации Екатерины I роты кавалергардов, был назначен её командиром с чином капитан-поручика. 11 июля 1724 — Удостоен ордена Св. Андрея Первозванного. 30 августа 1725 — Удостоен ордена Святого благоверного Великого Князя Александра Невского. 3 августа 1726-1727 — Полномочный министр при польском сейме в Гродно. 24 октября 1727 — Генерал-аншеф. Январь 1730 — Участвовал в заговоре «верховников», но, разуверившись в его успехе, 20 января известил обо всем Анну Иоанновну, объяснив ей, что большинство дворян не желают ограничения её власти. 16 января 1730 — Был арестован, но вскоре освобожден. 20 декабря 1730 года — Получил в подчинение богатый Сибирский приказ, из которого должен был получать жалованье "по рангу". 31 декабря 1730 года — Подполковник Лейб-Гвардии Конного полка. 2 октября 1730-1731 — Генерал-прокурор Сената. 19 января 1731 — Граф. 1731-19 ноября 1734 — В результате ссоры с Остерманом удален от двора и отправлен послом в Пруссию. 1732 — Лишен должности обер-шталмейстера. 28 апреля 1735 — Кабинет-министр с возвращением должности обер-шталмейстера. Январь 1736 — Заболел подагрой и лихорадкой. Похоронен в Александро-Невской лавре. http://www.peoples.ru/state/politics/pavel_yaguzhinskiy/index1.html
Писарь: Интересные аналогии: В книге наша троица собирается у храма Адриана и Натальи, но именно в этом храме (не в Москве, правда) похоронена первая жена П.И. Ягужинского: «1733 году iюлiя въ 30 день на память св. апостолъ Силы п Силуана и иже съ ними Преставися раба Божiя генерала Павла Ивановича Ягужинскаго жена его АгаƟiя (Анна) Ɵедоровна, дочь Хитрово, погребена 3 августа» (Переславль-Залѣсскiй, Ɵеодоровскiй жен. монастырь, въ теплой Введенской церкви, въ придѣлѣ Адрiана и Наталiи. — Труды Владим. Арх. Ком., IV, Сообщ. 29—55). http://is-tok.ru/publ/nekropol/nekropol/provincialnyj_nekropol_jablokov_jachevskaja/28-1-0-411
Писарь: Еще немного исторических аналогий и мистических совпадений. Прослушал книжку С. Боллиторе "Миледи и три Д'Артаньяна". Забавная, очень неплохо местами написанная, хотя и смахивает больше на статейку в желтой прессе. Посвящена прототипам героев Дюма в реальной жизни. Но суть не в этом. Несколько раз я специально переслушал историю создания мушкетерских частей, не веря своим ушам. Ибо вот оно что... То, что нашу троицу называют "ответом мушкетерам" оказалось больше чем просто красивой фразой. Дело в том, что еще в 1626 году кардинал Ришелье создал специальную роту из 16 человек, целью которой была подготовка... офицеров военно-морского флота! Иначе говоря, гардемаринов! "Месье с повадками мушкетера"(С), обучавший в Навигацкой школе, после этого уже совсем не удивляет!
МариНика: Писарь Это ты спеицально, чтобы гарды казались еще круче) Не надо и мушкетеров обижать. У них - своя история. У нас - своя.
Писарь: МариНика пишет: Не надо и мушкетеров обижать. Ой, какие они обидчивые! Это комплимент, скорее. Продолжили их дело и традиции.
МариНика: Писарь пишет: Ой, какие они обидчивые! Лапки прочь, как говорится))
Ангелика: Писарь пишет: То, что нашу троицу называют "ответом мушкетерам" оказалось больше чем просто красивой фразой. вот, так и знала! Виват, гардемаринам!
ИогАнна: Интересовалась я как-то биографией крестника Петра Великого и прадеда поэта Александра Пушкина - Абрама Петровича Ганнибала. Его роль в кинематографе сыграл В.С. Высоцкий в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976). В 1742-1752 гг. он был ревельским (!) комендантом. В статье в Википедии есть фото этого Комендантского дома в Таллине (сейчас в нём канцелярия Рийгикогу - эстонского Рейхстага). В 1742 г. императрица Елизавета пожаловала Ганнибалу дворцовые земли, входившие в состав Михайловской губы в Воронецком уезде Псковской провинции (усадьбы Петровское, Михайловское) – недалеко от места службы. Так что в фильме (в четвертой серии) и в романах о гардемаринах Абрам Петрович Ганнибал вполне мог бы появиться. Посмотрите в Википедии статьи Ганнибал Абрам Петрович и Комендантский дом в Таллине. В ролевой игре «Гардемарины. Тайна императрицы», в которой действие происходит между двумя первыми фильмами, осенью 1743 г., участвует этот персонаж. Комендант Ревеля Ганнибал помогает Лядащеву и Гавриле напасть на след де Брильи, который… А, впрочем, не буду раскрывать все тайны. Смотрите, читайте, участвуйте сами. http://gardemariny.myqip.ru/
ИогАнна: http://oldsp.ru/photo/view/12709 Гардемарины и офицер на занятиях верховой ездой, нач. 20 в. Узнаёте наших героев? :-)
дю Солей: ИогАнна , рядом явно не хватает кадра из "Кинопанорамы" начала 90х)))
ИогАнна: О, как! По фильмам о гардемаринах уже диссертации пишут... Культурное своеобразие Петербурга XVIII - XIX веков в отечественном кинематографе Год: 2011 Автор научной работы: Джавадова, Виктория Чингизовна Ученая cтепень: кандидат культурологии Место защиты диссертации: Санкт-Петербург Код cпециальности ВАК: 24.00.01 Специальность: Искусство. Искусствознание -- Киноискусство -- Художественно-игровое кино -- История художественно-игрового кино -- Российская Федерация -- Образы, темы, сюжеты Количество cтраниц: 149 Автореферат: http://www.dissercat.com/content/kulturnoe-svoeobrazie-peterburga-xviii-xix-vekov-v-otechestvennom-kinematografe
Писарь: ИогАнна "Петербург вновь предстает в разных ракурсах, его образ меняется и приобретает то радостно-приветливый характер, то - отталкивающе холодный и жестокий." Красиво!
Писарь: Вспомнил отчет ИогАнны о здании бывших двенадцати коллегий и вопрос о том, как они выглядели в гардовское время. А вот так:. Кроме того, по ходу чтения Лотмана, всплыло еще несколько удивительных фактов, которые снова и снова свидетельствуют о незаурядной проницательности и погружении Нины Матвеевны в тему. Почему "явочной квартирой" для шпионских игр был избран именно охотничий домик? Да по потому что со времен Петра охотой ведал... Тайный приказ розыскных дел. Почему Никита любил латынь? Тут тоньше. Настоящим, родовитым "чистокровным" дворянам даже в Век Просвещения было "не к лицу" знать латынь ("поповское это дело!"). Очень тонкий намек на "князя с одного боку" с точки зрения знания эпохи!
ИогАнна: lib.rus.ec/b/179797 У Евгения Анисимова в книге «Елизавета Петровна» (из серии «Жизнь замечательных людей») подробно, опираясь на документальные источники, описана её эпоха. Вот куда был «томим мечтою» попасть Сашка Белов после Навигацкой школы. Вот кто стали потом его сослуживцами. Отрывок из главы 9 «Тяжкая жизнь в земном раю». После переворота 25 октября 1741 года награды посыпались прежде всего на участников мятежа. Те три сотни преображенцев, которые возвели государыню на престол, не желали растворяться в общей массе гвардейцев. Согласно сведениям из нескольких источников, они якобы остановили государыню при ее дневном, под клики приветствий, «занятии» Зимнего дворца и попросили создать из них особую роту, а самой стать, ее капитаном. Государыня милостиво согласилась и 31 декабря 1741 года издала указ: «А гренадерскую роту Преображенского полка жалуем: определяем ей имя - Лейб-Компания, в которой капитанское место Мы, Наше Императорское Величество, соизволяем сами содержать и оною командовать, а в каком числе каких чинов оная Наша Лейб-Компания состоять имеет и какие ранги обер- и унтер-офицерам и рядовым мы всемилостивейше пожаловали, то следует при сем…» И далее следуют назначения: капитан-поручик считался отныне в ранге полного генерала (им стал принц Гессен-Гомбургский). Поручиков в ранге генерал-лейтенанта было двое (А. Г. Разумовский и М. И. Воронцов). Подпоручиками в ранге генерал-майоров стали братья А. И. и П. И. Шуваловы. Прапорщиком в ранге полковника считался Петр Грюнштейн. Все остальные солдаты получили также офицерские чины: сержанты - подполковников, капралы - капитанов и т. д. Так росчерком пера было создано элитное соединение, которое не выполняло никаких других функций, кроме охраны дворца и личности государыни. Все лейб-компанцы были пожалованы в потомственные дворяне, и им предписывалось: «В нашей герольдии вписать в дворянскую книгу и для незабвенной памяти будущим родам государства нашего, о сем, от Господа Бога дарованном, успехе в восприятии Нами всероссийского родительского нашего престола, в котором случае оные персоны нашей лейб-компании знатную свою службу Нам и всему государству показали, сделать гербы по апробованному от нас рисунку; а которые есть из дворян, и тем в гербы их прибавить и сей новый герб, и приготовить надлежащие дипломы к подписанию нашему» (Панчулидзев, с.250-251). Уже на первом - крещенском, у иордани - параде 6 января 1742 года лейб-компанцы щеголяли в новой, невероятно красивой форме, какой не было еще никогда в русской армии. Архивные материалы, опубликованные и пересказанные автором вышедшей в 1899 году фундаментальной монографии об истории кавалергардов Сергеем Панчулидзевым, рисуют весьма выразительную историю лейб-компании в елизаветинское время. Лейб-компанцы несли караул вместе с солдатами других полков - всего в 1749 году на постах в Летнем и двух Зимних дворцах - Старом и Новом, стояли соответственно 254 и 156 человек, а во всех правительственных зданиях - 536 человек (Журнал, с.78). Лейб-компанцы охраняли непосредственно покои государыни. Внутренний караул от лейб-компании состоял из 50 человек, он сменялся ежедневно. Под наблюдением дежурного сержанта караульные заряжали ружья и шли на посты. Самыми ответственными постами были те, которые находились в непосредственной близости от покоев государыни. Неподалеку, в соседнем с ними помещении на ночь располагался так называемый пикет («бекет»), откуда часовые заступали на пост у дверей опочивальни на 2 - 3 часа. На каждом посту находились по двое - часовой и его подчасок. Ночью они пропускали к государыне только ее служанок, а днем - только тех придворных и генералов, которых с утра включали в особый, врученный начальнику караула список-реестр. Стоящие у опочивальни часовые только одной императрице отдавали честь. Из-за того, что Елизавета часто спала на новом месте, внутренние караулы постоянно перемещались. Личная охрана государыни была налажена так, что часовые, стоявшие у ближних покоев, не подчинялись даже приказам генерал-адъютанта, а только непосредственно императрице. Это также лишний раз свидетельствует о страхах государыни перед возможным покушением на ее жизнь, равно как и установление особой «горячей» связи между постовыми и государыней в случае какой-нибудь «экстры» - так называли чрезвычайное происшествие: в этом случае часовой должен был дернуть за шелковый шнур, проходящий сквозь стену в покои государыни. Казалось бы, что при такой системе охраны ни один посторонний человек не мог проникнуть в ближние комнаты государыни. Но в России ничего невозможного нет - иначе бы мы не узнали приведенных выше рассказов из Тайной канцелярии. Лейб-компанцы охраняли государыню плохо. Они часты бывали пьяны или заступали на пост после тяжкого похмелья. Елизавета была так добра к своим сподвижникам, что - в противоречие уставу - позволяла им сидеть на посту и вставать только при своем появлении. Поэтому они вечно спали или дремали на стульях. Сержант обходил часовых и «ежели, кого из них увидит, что спит, сидя, или вздремнет, - бьет тех пальцем по носу», чем вызывал, вероятно, недовольство подчиненных. Стоять на посту было скучно, разве что государыня велит «стоящим перед столовой часовым смотреть, чтоб соловью, который на стене в столовой, от кошек не было вреды» (Панчулидзев, с.275-277). Борьба с дурными привычками личной гвардии продолжалась все двадцать лет царствования Елизаветы. Лейб-компанцев оказалось невозможно приучить к тому, чтобы они соблюдали чистоту тела и одежды и вели себя, как было принято в приличном обществе. Именные указы многократно предупреждали, чтобы лейб-компанцы «содержали себя, как регул и воинский порядок требует, и командирам своим были послушны, чин чина почитали б, а постороннему генералитету и прочим штаб- и обер-офицерам отдавали б почтение, кому надлежит, помня Высочайшую… оказанную им милость» и не дерзали «посторонне, и не в свое дело и должность мешаться, а мимо настоящей команды где инде докладывать», чтобы они «ходили на караул и на куртаги всегда в косах и во всякой чистоте… чтоб… мундир был чист, рубахи, галстухи и на ногах щибель-манжеты были белые… сапоги вычищены». Об этом почти непрерывно следовали указы, и тем не менее Алексей Разумовский, сменивший на должности командира лейб-компании принца Гессен-Гомбургского, писал, что «особливо вновь пожалованные (в офицерские чины. - Е.А.) не стараются явить себя честным офицером, ходят по улицам, по Гостиному двору, около качелей и по прочим публичным собраниям, растрепав волосы, распустя косы; ветхия свои, позументом не обшитые и без бантов, шляпы, во одеждах ветхих, неприличных месту и собственной их, гренадер, чести…» (Панчулидзев, с.253 - 256, 266). Государыня не раз «усмотреть изволила… что гренадеры бывают как в верхнем и нижнем мундире, так и в ружье и аммуниции неисправны и около себя чистоты, также и волосов в приборе не содержат», требовала, «дабы на караул ходили во всякой чистоте и исправности, и волосы были б напудрены, и, как капралы поведут на часы, то б подтверждали гренадерам, дабы они ходили бодро и не нагибались». Проходя мимо часовых, государыня, по-видимому, морщила носик и потом предписывала, чтобы солдаты мылись, «чтоб на пол и на стены не плевали, а плевали б в платки; а ящики с песком, которые ставятся для плевания, тем часовым иметь только в ночи, а в день выносить»; «во время куртагов… при часовых… чтоб стулья не было», «чтобы ружья и сами к стене не присланивались,…на пикет чтоб шли тихо и не стучали бы, также и на пикете разговоров никаких не чинили», «без аммуниции не ходили», «от своих мест не отходить и ружей из рук не покидали б, и на часах стояли б с осторожностью, и к окошку не отходили б, и в окно не смотрели б»; «чтобы разговоров между собою не имели, також и в ходьбе стуку не имели, а ходили б тихим образом» и т. д. и т. п. Одним словом, славно стояли на посту наши удальцы! А тот вид, в котором уходили они из дворца со службы, мог привести в гнев даже такого далекого от дисциплины человека, каким был командир лейб-компанцев Алексей Разумовский. В 1748 году он заметил, что, сменяясь с караула, гренадеры «сумы и гренадерские шапки надевают на слуг своих» и плетутся за ними вослед. Но запрещение не помогло - в 1761 году гренадер Иван Ляхов просил отпустить его человека из полиции. Оказывается, он ему нужен «для отношения за ним ружья и аммуниции при командировании в дом Ее императорского величества». Наконец, было замечено, что более состоятельные лейб-компанцы завели манеру увиливать от дежурства и стали нанимать вместо себя своих бедных товарищей так, что вид одного и того же знакомого усатого лица на посту в течение нескольких дней подряд изумлял придворных и государыню. Надо сказать, что почти сразу после учреждения лейб-компании начались скандалы, которых еще не знала история русской регулярной армии с ее основания и, может быть, до наших дней. В 1744 году гренадер Ларионов, находясь во внутреннем карауле, самовольно с него ушел и вернулся только поздно ночью «весьма пьян», причем ругал дежурного капрала «шельмою, канальей, капитанишком и» - как еще обозвал своего командира гренадер Ларионов, публикатор нам не сообщает, а впрочем, читатель и сам может догадаться. Гренадер Емельян Ворсин отлучился с караула всего лишь на час, но вернулся пьяным и также обматерил дежурного капрала. В июле 1745 года дежурный сержант доносил, что «содержащийся под арестом гренадер Дементий Дубов (он был арестован за то, что, находясь в карауле, самовольно отлучился и, «напившись пьян, шатался по Миллионной улице, спустя штаны». - Е.А.) напился пребезмерно пьян и в том пьянстве чинил непорядочные поступки, и шумствовал, и дрался… за что посажен был в цепь, но и от того не воздержался и учинил наипущие таковые же непорядочные поступки». 19 марта 1742 года тот же Дементий Дубов «отлучился самовольно с караулу в доме Ее императорского величества и прогулял часы, и найден за домом Ее императорского величества в снегу спящим, бесчувственно пьяным, и приведен рабочими мужиками на свой караул». Гренадер Гречухин «в бытность в доме Ее императорского величества на карауле, напившись пьяным, приводил в караульню неведомо каких двух человек мужиков, и хотел был подчивать пивом, только от того капралом Талеровым был унят; однако продолжал мерзко бесчинствовать». В книге «Словесных приказов» по лейб-компании за 1755 год записано под 17 мая: «Обретающийся на карауле во дворце поручик и лейб-компании гренадер Никита Корченко с караулу ушел без позволения команды и, напившись пьян, валялся перед покоями Его императорского высочества… и поднят был без чувства». Еще через десять дней другая запись: «Капитан и лейб-компании гренадер Никита Максин сего мая 27 числа, будучи пьян, пришед в дом ясновельможного гетмана графа К. Г. Разумовского и, обнажа свою шпагу», бил стекла, а потом и людей гетмана. В тот же самый день гренадер Тарас Долгой находился во внутреннем карауле, где, «напившись безобразно пьян, забыв офицерскую честь, чинил самые подлые поступки регулам весьма противно». В конце концов, бросив ружье и амуницию, он скрылся в неизвестном направлении. 1 марта 1747 года гренадер Николай Молвянинов, также самовольно уйдя из внутреннего караула, отправился вместе со своим товарищем Иваном Суховерковым в винный погреб. Там друзья потребовали бутылку красного вина, но отказались платить за выпивку и избили хозяина и его работника. Когда хозяин в ужасе выбежал вон, гренадеры вскрыли хозяйский сундук, взяли из него 25 рублей «да шапку мужскую соболью ценою в 6 рублей». Обоих за эти и другие многочисленные «продерзости» «выписали» в армию, Суховеркова - прапорщиком, а Молвянинова - сержантом, «памятуя то, что они во время вступления Ее императорского величества на престол были при Ее величестве». В армии же оказался в 1748 году еще один ветеран ноябрьского переворота гренадер Ефим Жуков. Этого красавца-воина поймали при уводе им со двора, «где исправляется казенное мытье», крестьянской лошади, и притом у него отобрали «изпод эпанчи два хомута и две узды крестьянские». Как он смог спрятать под епанчу, то есть суконный плащ, два хомута - непонятно, разве нацепил оба себе на шею? И снова императрица осталась верной памяти 25 ноября 1741 года. Она миловала лейб-компанцев, чаще всего ограничивая наказания арестом, из-под которого арестованных выпускали к какому-нибудь очередному празднику с предупреждением, «дабы они впредь от таковых продерзостей воздержались». Уход с поста - тяжелейший для воина проступок во все времена - наказывался только выговором: «В команде объявить с крепчайшим подтверждением, чтобы таковых дуростей делать впредь не отваживался никто, памятуя, что они стоят на часах у комнат Ее императорского величества» (Панчулидзев, с.259-262, 280, 284). Сходили с рук лейб-компанцам и многочисленные безобразия при сопровождении государыни в ее многочисленных походах. Во время поездки государыни из Петербурга в Москву на остановке во Всесвятском было обнаружено отсутствие двоих капралов и пятидесяти восьми гренадер охраны! Оказалось, что многие из них отстали по дороге, двое «в роще… играют в кости на деньги… со множеством солдат разных команд на разостланной солдатской епанче». К тому же они беспрестанно теряли в дороге казенные вещи: один «утратил данный ему государев пистолет», другой - «государеву аммуницию: штык, тесак, подсумок, погонный ремень с кряжом и с ножнами, шапку гренадерскую», а третий - ружье со штыком и ямскую лошадь с казенным седлом и парою пистолетов (Панчулидзев, с.297). Особенно безобразно вели себя лейб-компанцы в первопрестольной во время коронации Елизаветы Петровны весной 1742 года. Тогда пришлось выгнать из лейб-компании 14 человек, сумевших как-то особенно дерзко отличиться в московских кабаках и на улицах города. Так революция 25 ноября «пожирала» своих сынов. А в феврале 1754 года лейб-компанцы, их домочадцы и слуги, общим числом 3000 человек, поселенные в Лефортовском дворце, чуть не спалили всю Москву - по-видимому, от небрежности пьяных обитателей этой гвардейской слободки загорелась крыша дворца, и головни полетели на соседние здания. Накануне же Елизавета приказала перевезти в Лефортовский дворец большую часть своих золотых и серебряных сервизов и денег; при спасении их оказалось, что сундуки, в которых хранились ценности, были без дна и это «причинило разные приключения, чего ради караульные гелебардами и штыками отгоняли народ, который, под протекстом помощи, хватал только рассыпавшиеся по земли деньги» (АВ, 4, с.652). Лейб-компанцы были грозой столицы не только в то время, когда «стояли» на посту, но и когда были свободны от дежурства. 18 октября 1743 года гренадер Прохор Кокорюкин, «идучи от биржи весьма пьяным образом, так, что едва идти и говорить мог, вошел с азартом во двор Акинфия Демидова, где чинил следующие непорядки»: войдя к прачке, изрубил тесаком лохань и изодрал на прачке рубашку. От прачки Кокорюкин отправился к другим квартирантам и в помещении приезжих кунгурцев вылил из ведра воду, снял с одного человека шубу и хотел ее взять себе, изрубил стол, причем «за неимением у тех кунгурцев волос, драл их за уши немилостивно…». Потом он пошел к дому фельдмаршала князя Долгорукого и начал ругаться непристойной бранью, а затем сел в стоявшую у крыльца коляску и говорил: «Отвезите меня до квартиры моей!» Выйдя затем из коляски, Кокорюкин вынул из ножен тесак, воткнул его в землю перед крыльцом, а потом влез на крыльцо со словами: «Я пришел поклон отдать к фельдмаршалу и надлежит мне его видеть!» Караульные офицеры и адъютант вежливо уговаривали незваного гостя, но он куражился и орал, пока сам генерал-фельдмаршал, «высунувшись в окно, не кричал Кокорюкину: «Долго-ль стоять на крыльце, пора идти на свою квартиру!», и что если сам не пойдет, то отошлют его в команду под караулом. Кокорюкин все-таки фельдмаршала послушался и ушел, но еще долго шатался по городу и только к вечеру, потеряв шапку и тесак, весь в грязи и избитый, был доставлен в лейб-компанию. Никакого взыскания на него наложено не было. Но прочих кутил и драчунов из лейб-компании превзошел и удивил лейб-компанец Иван Телеснин, вышедший «из берейторских учеников Конюшенного двора». Он интересно и с пользой для себя провел отпуск в Москве в 1743 году - организовал шайку разбойников и с нею грабил москвичей и гостей города. Такого «шалуна» никак уж нельзя было отправить в полевую армию офицером, поэтому его пороли и, кажется, посадили в тюрьму (Панчулидзев, с.287). С годами главной причиной безобразий и преступлений лейб-компанцев стала обыкновенная белая горячка - доктора никакой другой болезни, «кроме пьянства», у этих молодцов не отмечали. В белой горячке лейб-компанцы начинали кричать «Караул!», а потом и «Слово и дело!». Для простого смертного крик этот означал арест, пытку в Тайной канцелярии, а затем жестокое наказание. Но лейб-компанцы пользовались, как тогда писали, «особливой протекцией Ее императорского величества», и поэтому начальник Тайной канцелярии генерал Ушаков и сменивший его А. И. Шувалов отпускали этих явно ложных изветчиков без наказания, только слегка пожурив за сказанные нечаянно слова. Так было с гренадерами Замятиным и Локтевым. Сидя под арестом за какие-то проступки, они напились, потом Локтев велел Замятнину выбросить через окно в канал его, Локтева, пуховик и сундук, что тот и сделал. Следом и сам он бросился в канал, а Локтев закричал вослед «Слово и дело». В Тайной канцелярии дело это к рассмотрению не приняли, как и дело гренадера Петровского, который в 1749 году по дороге в Москву, «соскоча с саней, незнаемо за что бил дубиною смертно грейдеров Егачева и Попова», а пытавшегося его унять гренадера Чернова «сшиб с ног и стал зубом есть, причем и руку перешиб, и хотел шпагою заколоть». Когда его, явно впавшего в пьяное буйство, стали вязать, то он кричал «Слово и дело». Из-за бесконечных возлияний - во время службы и в свободное время - некоторые лейб-компанцы постоянно «обретались в безпамятстве и меланхолии», а иные в буквальном смысле сходили с ума от пьянства, умирали в страшных пьяных муках. Под стать мужьям были жены лейб-компанцев. Приходилось посылать особые наряды караульных на рынки смотреть, чтобы те не отбирали бесплатно товары у торговцев и купцов. Пили боевые подруги лейб-компанцев не меньше, чем их мужья. На квартирах - а лейб-компанцев поселили поблизости от Зимнего дворца - творился сущий кошмар. Хозяева были в ужасе и тоске. Как писал один из таких хозяев - секретарь Федоров, - лейб-компанец Ласунский силой занял почти весь его дом, а дети и слуги Ласунского никому жить не давали своим «во дворе всегда в городки игранием, и в огороде замков и загородков ломанием, и в том огороде беганием и игранием же, а в пруду купаньем, и нагим беганием, и дерев повреждением, и овоща срыванием, и прочими… нападении». Но все это мелочи в сравнении с постоем лейб-компанцев в Москве! Там на квартирах шли непрерывные пьяные кутежи, семьи и слуги лейб-компанцев вели себя, как погромщики, разрушая все, к чему прикасалась их рука. В 1749 году перепившиеся лейб-компанцы «кидали сверху из окон в стоящего возле стены Лефортовского дворца у присмотру его сиятельства (канцлера Бестужева. - Е.А.) дому часового камнями и сбили оного часового с места» (Панчулидзев, с.381 - 384). Первое, что сделал новый император Петр III, вступив на престол после смерти императрицы Елизаветы Петровны, так это разогнал сборище пьяниц и бузотеров. И правильно поступил! ------ Вот так заканчивает Е. Анисимов рассказ о лейб-гвардейцах Елизаветы. В фильме «Виват, гардемарины!» нам как раз другого пьяницу и бузотёра показали :-) А купание Пашки Горина и Василия в Римских фонтанах Петергофа, по сравнению с вышеперечисленным, - вообще ничто - невинная детская шалость.
Александра Белова: ИогАнна пишет: В фильме «Виват, гардемарины!» нам как раз другого пьяницу и бузотёра показали :-) ДА,ДА,ДА! Что-то не представляю как Анастасия бы упивалась в усмерть и грабила бы торговцев на рынке
Акча: ИогАнна Спасибо!!!!!!!!Мдя... И посмеялась, и задумалась... Что-то переживаю я за моральную устойчивость Александра Федоровича.
Агния: Акча пишет: Спасибо!!!!!!!!Мдя... И посмеялась, и задумалась... Что-то переживаю я за моральную устойчивость Александра Федоровича. Судя по нашей ролевке, переживать уже поздно....или скоро будет поздно
полная версия страницы