Форум » Мы и наши увлечения » Поэзия - 2 (продолжение) » Ответить
Поэзия - 2 (продолжение)
Анастасия: Давайте тут размещать красивые стихотворения,запавшие нам в душу,найденные в книжках,интернете,а может написанные самими Архив темы: часть 1
Таня Ягужинская: ИГРАЮЩЕЙ В ИГРЫ ЛЮБОВНЫЕ Есть поцелуи — как сны свободные, Блаженно-яркие, до исступления. Есть поцелуи — как снег холодные. Есть поцелуи — как оскорбление. О, поцелуи — насильно данные, О, поцелуи — во имя мщения! Какие жгучие, какие странные, С их вспышкой счастия и отвращения! Беги же с трепетом от исступленности, Нет меры снам моим, и нет названия. Я силен — волею моей влюбленности, Я силен дерзостью — негодования! Константин Бальмонт
Таня Ягужинская: ПОСЛЕДНИЙ ПОЦЕЛУЙ Обойми, поцелуй, Приголубь, приласкай, Еще раз - поскорей - Поцелуй горячей. Что печально глядишь? Что на сердце таишь? Не тоскуй, не горюй, Из очей слез не лей; Мне не надобно их, Мне не нужно тоски... Не на смерть я иду, Не хоронишь меня. На полгода всего Мы расстаться должны; Есть за Волгой село На крутом берегу: Там отец мой живет, Там родимая мать Сына в гости зовет; Я поеду к отцу, Поклонюся родной И согласье возьму Обвенчаться с тобой. Мучит душу мою Твой печальный убор, Для чего ты в него Нарядила себя? Разрядись: уберись В свой наряд голубой И на плечи накинь Шаль с каймой расписной; Пусть пылает лицо, Как поутру заря, Пусть сияет любовь На устах у тебя; Как мне мило теперь Любоваться тобой! Как весна, хороша Ты, невеста моя! Обойми ж, поцелуй, Приголубь, приласкай, Еще раз - поскорей - Поцелуй горячей! Алексей Кольцов
Moucheron: Ну, теперь я точно уверена, что весна пришла: из двух последних стихотворений - все два - посвящены поцелуям
Таня Ягужинская: Moucheron , о да! Любовь приходит с весной
Tifet: Среди миров (И.Анненский) Среди миров, в мерцании светил Одной Звезды я повторяю имя… Не потому, чтоб я Ее любил А потому, что я томлюсь с другими. И если мне сомненье тяжело, Я у Нее одной ищу ответа, Не потому, что от Нее светло, А потому, что с Ней не надо света.
Tifet: Никого не будет в доме (Б.Пастернак) Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проеме Незадернутых гардин. Только белых мокрых комьев Быстрый промельк моховой, Только крыши, снег, и, кроме Крыш и снега, никого. И опять зачертит иней, И опять завертит мной Прошлогоднее унынье И дела зимы иной. И опять кольнут доныне Неотпущенной виной, И окно по крестовине Сдавит голод дровяной. Но нежданно по портьере Пробежит сомненья дрожь,- Тишину шагами меря. Ты, как будущность, войдешь. Ты появишься из двери В чем-то белом, без причуд, В чем-то, впрямь из тех материй, Из которых хлопья шьют. 1931
Tifet: А.С. Пушкин Ты и вы Пустое вы сердечным ты Она, обмолвясь, заменила И все счастливые мечты В душе влюбленной возбудила. Пред ней задумчиво стою, Свести очей с нее нет силы, И говорю ей: как вы милы! И мыслю: как тебя люблю!
Софья Зотова: БАЛЛАДА О НЕНАВИСТИ И ЛЮБВИ I Метель ревет, как седой исполин, Вторые сутки не утихая, Ревет, как пятьсот самолетных турбин, И нет ей, проклятой, конца и края! Пляшет огромным белым костром, Глушит моторы и гасит фары. В замяти снежной аэродром, Служебные здания и ангары. В прокуренной комнате тусклый свет, Вторые сутки не спит радист. Он ловит, он слушает треск и свист, Все ждут напряженно: жив или нет? Радист кивает: - Пока еще да, Но боль ему не дает распрямиться. А он еще шутит: "Мол, вот беда Левая плоскость моя никуда! Скорее всего перелом ключицы..." Где-то буран, ни огня, ни звезды Над местом аварии самолета. Лишь снег заметает обломков следы Да замерзающего пилота. Ищут тракторы день и ночь, Да только впустую. До слез обидно. Разве найти тут, разве помочь - Руки в полуметре от фар не видно? А он понимает, а он и не ждет, Лежа в ложбинке, что станет гробом. Трактор если даже придет, То все равно в двух шагах пройдет И не заметит его под сугробом. Сейчас любая зазря операция. И все-таки жизнь покуда слышна. Слышна ведь его портативная рация Чудом каким-то, но спасена. Встать бы, но боль обжигает бок, Теплой крови полон сапог, Она, остывая, смерзается в лед, Снег набивается в нос и рот. Что перебито? Понять нельзя. Но только не двинуться, не шагнуть! Вот и окончен, видать, твой путь! А где-то сынишка, жена, друзья... Где-то комната, свет, тепло... Не надо об этом! В глазах темнеет... Снегом, наверно, на метр замело. Тело сонливо деревенеет... А в шлемофоне звучат слова: - Алло! Ты слышишь? Держись, дружище - Тупо кружится голова... - Алло! Мужайся! Тебя разыщут!.. Мужайся? Да что он, пацан или трус?! В каких ведь бывал переделках грозных. - Спасибо... Вас понял... Пока держусь! - А про себя добавляет: "Боюсь, Что будет все, кажется, слишком поздно..." Совсем чугунная голова. Кончаются в рации батареи. Их хватит еще на час или два. Как бревна руки... спина немеет... - Алло!- это, кажется, генерал.- Держитесь, родной, вас найдут, откопают...- Странно: слова звенят, как кристалл, Бьются, стучат, как в броню металл, А в мозг остывший почти не влетают... Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле, Как мало, наверное, необходимо: Замерзнув вконец, оказаться в тепле, Где доброе слово да чай на столе, Спирта глоток да затяжка дыма... Опять в шлемофоне шуршит тишина. Потом сквозь метельное завыванье: - Алло! Здесь в рубке твоя жена! Сейчас ты услышишь ее. Вниманье! С минуту гуденье тугой волны, Какие-то шорохи, трески, писки, И вдруг далекий голос жены, До боли знакомый, до жути близкий! - Не знаю, что делать и что сказать. Милый, ты сам ведь отлично знаешь, Что, если даже совсем замерзаешь, Надо выдержать, устоять! Хорошая, светлая, дорогая! Ну как объяснить ей в конце концов, Что он не нарочно же здесь погибает, Что боль даже слабо вздохнуть мешает И правде надо смотреть в лицо. - Послушай! Синоптики дали ответ: Буран окончится через сутки. Продержишься? Да? - К сожалению, нет... - Как нет? Да ты не в своем рассудке! Увы, все глуше звучат слова. Развязка, вот она - как ни тяжко. Живет еще только одна голова, А тело - остывшая деревяшка. А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?! Держись! Часов через пять рассвет. Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?! Ну есть ли хоть шанс? - К сожалению, нет... Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет. Как трудно последний привет послать! И вдруг: - Раз так, я должна сказать! - Голос резкий, нельзя узнать. Странно. Что это может значить? - Поверь, мне горько тебе говорить. Еще вчера я б от страха скрыла. Но раз ты сказал, что тебе не дожить, То лучше, чтоб после себя не корить, Сказать тебе коротко все, что было. Знай же, что я дрянная жена И стою любого худого слова. Я вот уже год тебе не верна И вот уже год, как люблю другого! О, как я страдала, встречая пламя Твоих горячих восточных глаз. - Он молча слушал ее рассказ, Слушал, может, последний раз, Сухую былинку зажав зубами. - Вот так целый год я лгала, скрывала, Но это от страха, а не со зла. - Скажи мне имя!..- Она помолчала, Потом, как ударив, имя сказала, Лучшего друга его назвала! Затем добавила торопливо: - Мы улетаем на днях на юг. Здесь трудно нам было бы жить счастливо. Быть может, все это не так красиво, Но он не совсем уж бесчестный друг. Он просто не смел бы, не мог, как и я, Выдержать, встретясь с твоими глазами. За сына не бойся. Он едет с нами. Теперь все заново: жизнь и семья. Прости. Не ко времени эти слова. Но больше не будет иного времени. - Он слушает молча. Горит голова... И словно бы молот стучит по темени... - Как жаль, что тебе ничем не поможешь! Судьба перепутала все пути. Прощай! Не сердись и прости, если можешь! За подлость и радость мою прости! Полгода прошло или полчаса? Наверно, кончились батареи. Все дальше, все тише шумы... голоса... Лишь сердце стучит все сильней и сильнее! Оно грохочет и бьет в виски! Оно полыхает огнем и ядом. Оно разрывается на куски! Что больше в нем: ярости или тоски? Взвешивать поздно, да и не надо! Обида волной заливает кровь. Перед глазами сплошной туман. Где дружба на свете и где любовь? Их нету! И ветер как эхо вновь: Их нету! Все подлость и все обман! Ему в снегу суждено подыхать, Как псу, коченея под стоны вьюги, Чтоб два предателя там, на юге, Со смехом бутылку открыв на досуге, Могли поминки по нем справлять?! Они совсем затиранят мальца И будут усердствовать до конца, Чтоб вбить ему в голову имя другого И вырвать из памяти имя отца! И все-таки светлая вера дана Душонке трехлетнего пацана. Сын слушает гул самолетов и ждет. А он замерзает, а он не придет! Сердце грохочет, стучит в виски, Взведенное, словно курок нагана. От нежности, ярости и тоски Оно разрывается на куски. А все-таки рано сдаваться, рано! Эх, силы! Откуда вас взять, откуда? Но тут ведь на карту не жизнь, а честь! Чудо? Вы скажете, нужно чудо? Так пусть же! Считайте, что чудо есть! Надо любою ценой подняться И всем существом, устремясь вперед, Грудью от мерзлой земли оторваться, Как самолет, что не хочет сдаваться, А сбитый, снова идет на взлет! Боль подступает такая, что кажется, Замертво рухнешь назад, ничком! И все-таки он, хрипя, поднимается. Чудо, как видите, совершается! Впрочем, о чуде потом, потом... Швыряет буран ледяную соль, Но тело горит, будто жарким летом, Сердце колотится в горле где-то, Багровая ярость да черная боль! Вдали сквозь дикую карусель Глаза мальчишки, что верно ждут, Они большие, во всю метель, Они, как компас, его ведут! - Не выйдет! Неправда, не пропаду! - Он жив. Он двигается, ползет! Встает, качается на ходу, Падает снова и вновь встает... II К полудню буран захирел и сдал. Упал и рассыпался вдруг на части. Упал, будто срезанный наповал, Выпустив солнце из белой пасти. Он сдал, в предчувствии скорой весны, Оставив после ночной операции На чахлых кустах клочки седины, Как белые флаги капитуляции. Идет на бреющем вертолет, Ломая безмолвие тишины. Шестой разворот, седьмой разворот, Он ищет... ищет... и вот, и вот - Темная точка средь белизны! Скорее! От рева земля тряслась. Скорее! Ну что там: зверь? Человек? Точка качнулась, приподнялась И рухнула снова в глубокий снег... Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп! Ровно и плавно гудят машины. И первой без лесенки прямо в сугроб Метнулась женщина из кабины! Припала к мужу: - Ты жив, ты жив! Я знала... Все будет так, не иначе!..- И, шею бережно обхватив, Что-то шептала, смеясь и плача. Дрожа, целовала, как в полусне, Замерзшие руки, лицо и губы. А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы: - Не смей... ты сама же сказала мне.. - Молчи! Не надо! Все бред, все бред! Какой же меркой меня ты мерил? Как мог ты верить?! А впрочем, нет, Какое счастье, что ты поверил! Я знала, я знала характер твой! Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви! И нужен был шанс, последний, любой! А ненависть может гореть порой Даже сильней любви! И вот, говорю, а сама трясусь, Играю какого-то подлеца. И все боюсь, что сейчас сорвусь, Что-нибудь выкрикну, разревусь, Не выдержав до конца! Прости же за горечь, любимый мой! Всю жизнь за один, за один твой взгляд, Да я, как дура, пойду за тобой, Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад! И были такими глаза ее, Глаза, что любили и тосковали, Таким они светом сейчас сияли, Что он посмотрел в них и понял все! И, полузамерзший, полуживой, Он стал вдруг счастливейшим на планете. Ненависть, как ни сильна порой, Не самая сильная вещь на свете! (с) Э. Асадов
Юзефа: Вот никак не пойму, как я отношусь к Асадову. С одной стороны, всё правильно он пишет. А с другой стороны, как-то черезчур понятно, никаких намёков, недомолвок - зацепиться не за что... Вы уж меня извините, если обидела ваши чувства
Софья Зотова: Юзефа пишет: Вы уж меня извините, если обидела ваши чувства ни в коей мере! каждый имеет право на свое мнение. Юзефа , а какие поэты нравятся Вам?
Эсмеральда: Юзефа пишет: С одной стороны, всё правильно он пишет. А с другой стороны, как-то черезчур понятно, никаких намёков, недомолвок - зацепиться не за что... Кстати, многие так говорят) А мне у Асадова очень нравится это стихотворение: Как мало все же человеку надо! Одно письмо. Всего-то лишь одно. И нет уже дождя над мокрым садом, И за окошком больше не темно... Зажглись рябин веселые костры, И все вокруг вишнево-золотое... И больше нет ни нервов, ни хандры, А есть лишь сердце радостно-хмельное! И я теперь богаче, чем банкир. Мне подарили птиц, рассвет и реку, Тайгу и звезды, море и Памир. Твое письмо, в котором целый мир. Как много все же надо человеку!
Ло: Засыпать под шумы крон. Просыпаться с первым светом. Ощущать, что долгим летом Окружён со всех сторон. Падать в мягкую траву. Удивляться, как бесстрашно Деловитая букашка Семенит по рукаву. Услыхать, как вразнобой, Незлобиво и певуче Вдруг посыплется из тучи Дождик, тёплый и слепой. Рвать намокшие плоды, Мять губами осторожно. Сознавать себя надёжно Защищённым от беды. И, доверчиво виском Прислонясь к коре нагретой, Понимать, что в жизни этой Будешь вечным должником...
Евгения Бервальд: Я скорее прозаик, чем поэт, но иногда у меня случаются стихи. Кое-что из моего скромного творчества. Зарисовки из эпохи Средневековья 1. Паж Спит столица летней ночью нежной. Тишина, прохлада и покой. Всех сморило дремой безмятежной, Лишь не спит посланец молодой. У него в руках в любви признанье, Желтой лентой связано оно, К знатной даме пылкое воззванье, Что печатью-сердцем скреплено. 2. Рыцарь Благородный рыцарь лесом скачет, В сладкие мечтанья погружен. Под рубашкой на груди он прячет С локоном любимой медальон. 3. Дама У оконца стрельчатого дама На восток стремит печальный взгляд. Смотрит день и ночь она упрямо, Ожидая милого назад. 4. Битва Рубятся бойцы в кровавой сече. Белый конь под седоком хрипит. Воины тесней сомкнули плечи, Ни один не дрогнет. Бой кипит.
Евгения Бервальд: И вот это Сирано де Бержерак, или Рассуждения о любви Любовь божественно чиста, Когда в сердцах согласье. И поцелуй дарят уста, И не страшны несчастья. Но коль влюбленный не любим - Судьба его печальна: Накроет саваном своим Ее обряд венчальный. Иль, может быть, ее любить Издалека он будет, Иль постарается забыть - Пускай другие судят, А я могу сказать одно, Послушайте, сеньоры: Поэт-гасконец Сирано; Он сеял лишь раздоры Вокруг себя, и смерть, и гнев; Вот полюбил он тоже. Смирился рыкающий лев. Его не любят? Что же, Посредником он стал в любви Меж ней и Кристианом И ей стихи дарил свои, Доволен был обманом. Прошли года; любовь сия - Причина стольких споров! Вам заявляю прямо я: Открыт для ваших взоров, Ее любил он, но любил Под маскою другого. Когда ж сокрыл свой ярый пыл - То вот мое вам слово: Коль наподобие щита Прикрыта страсть личиной - Любовь мерзка и нечиста, Влюбленный - не мужчина. Но если мучается он И стыд его терзает, Так знайте же, что он влюблен Взаправду; пусть дерзает, Пускай отбросит этот стыд И выполняет с рвеньем, Что голос чести говорит; К такому нет презренья.
Angelrain: Евгения Бервальд,
Евгения Бервальд: Благодарю.
Евгения Бервальд: А вот одно из моих любимых стихотворений. У Есенина это стихотворение без названия, но здесь я назову его Романс поручика Перова Над окошком месяц. Под окошком ветер. Облетевший тополь серебрист и светел. Дальний плач тальянки, голос одинокий - И такой родимый, и такой далекий. Плачет и смеется песня лиховая. Где ты, моя липа? Липа вековая? Я и сам когда-то в праздник спозаранку Выходил к любимой, развернув тальянку. А теперь я милой ничего не значу. Под чужую песню и смеюсь и плачу. В том томике, где я нашла это стихотворение, лежала засушенная незабудка. Она лежала на поэме "Пугачев", а я ее переложила на это стихотворение.
Angelrain: Да... Есенин - мой любимый поэт!.. Могу читать его бесконечно! Жаль, что далеко не все его произведения выходят в печать...
Эсмеральда: Последнее время "подсела" на стихи Булата Окуджавы. Очень нравится вот это: Как научиться рисовать. Если ты хочешь стать живописцем, ты рисовать не спеши. Разные кисти из шерсти барсучьей перед собой разложи, белую краску возьми, потому что это -- начало, потом желтую краску возьми, потому что все созревает, потом серую краску возьми, чтобы осень в небо плеснула свинец, черную краску возьми, потому что есть у начала конец, краски лиловой возьми пощедрее, смейся и плачь, а потом синюю краску возьми, чтобы вечер птицей слетел на ладонь, красную краску возьми, чтобы пламя затрепетало, потом краски зеленой возьми, чтобы веток в красный подбросить огонь. Перемешай эти краски, как страсти, в сердце своем, а потом перемешай эти краски и сердце с небом, с землей, а потом... Главное -- это сгорать и, сгорая, не сокрушаться о том. Может быть, кто и осудит сначала, но не забудет потом!
Таня Ягужинская: Евгения Бервальд , Есенин прекрасный поэт! Спасибо! Эсмеральда , хорошее стихотворение
полная версия страницы